Белокриницкая иерархия в России

Как можно было при таких страшных, духовно-убийственных условиях существования старообрядческой жизни в России устраивать здесь иерархическое управление, создавать епархии, епископские кафедры, ставить священников, организовывать приходы, воздвигать св. алтари, совершать священные богослужения?! Возможно ли это? Где найти людей на такие подвиги? Тут действительно нужны были именно подвижники, герои, люди пламенной веры, в каждую минуту готовые на всякие испытания и страдания, на самую смерть. За святую веру, за Церковь, за Христа, за служение ему.

"Богу все возможно, - говорит Сам Основатель Церкви Христос. - Вера двигает горами". Он же сказал и в утешение Своим последователям обещал: "Се Аз с вами во вся дни, до скончания века" (Матфея, 28:20). Только с Христом возможно было преодолеть все предстоявшие старообрядчеству трудности и основать в России даже в николаевскую эпоху церковно-иерархическое управление, причем канонически обоснованное. Много явлено было на этом тернистом Христовом пути деятелей стойких, твердых, самоотверженных, воистину апостольского духа, из них немало было крупных, лучезарных светил церковного небосклона. Но были и слабые, малодушные и даже преступные, были и предатели: вместе с пшеницей всходили и плевелы. Первый же ставленник в Россию, Софроний, епископ Симбирский, рукоположенный 3 января 1849 г. Белокриницким митрополитом Кириллом, оказался неудачным, корыстолюбивым и преступным. Вскоре же старообрядческим Собором он был запрещен от всякого священнодействия, затем и совершенно извержен из сана и отлучен от церкви. Скончался он в неизвестности, причинив, однако, немало зла Церкви^*250*. Зато второй ставленник для России, Антоний, сначала Владимирский, потом Московсвкий архиепископ, явил себя во всем величии и многоцветной красоте необыкновенно деятельного архипастыря, за свое самоотверженное, многотрудное, долголетнее и чрезвычайно плодотворное служение св. Церкви и Христу заслуживший вечную славу в старообрядчестве и вечную награду у Бога. Это был, как и инок Павел, воистину избранный сосуд Божий, ярко отмеченный печатью богоизбранности.

"Написать полную биографию Антония, - говорит проф. Субботин, - значило бы почти то же, что написать историю Австрийской иерархии за последние тридцать лет"^*251*. Потребовалось бы написать весьма солидную монографию. Мы ограничимся лишь самыми краткими сведениями^*252*. Антоний, в мире Андрей Илларионович Шутов, родился от родителей-беспоповцев в 1812 г. в Московской губернии. С раннего возраста его тянуло к иноческой жизни, но по настоянию матери он женился очень рано, по исполнении лишь 16 лет. Однако в 22-летнем возрасте, оставив жену, тайно удалился в один беспоповский монастырь в Стародубье. Тогда начались николаевские разорения старообрядческих обителей и скитов, поэтому Андрею пришлось вернуться в Москву и жить семейной жизнью. Здесь он поступил на служение в контору фабрики старообрядца Гучкова и в то же время получил должность казначея на знаменитом беспоповском Преображенском Кладбище в Москве. Отсюда он делал неоднократные попытки уйти в иноческую, подвижническую жизнь. Но это ему не удавалось, пока не скончалась его жена. Только уже в 1850 г. он смог уехать в Пруссию и поселиться здесь в беспоповском монастыре, но в следующем году переехал в Австрию и здесь поселился тоже в беспоповском монастыре, в с. Климоуцы, находящемся в трех верстах от Белокриницкого монастыря. Близость эта была для него спасительной, он сошелся и подружился с прославленным уже и действительно знаменитым иноком Павлом Белокриницким. Начались частые и продолжительные беседы по волновавшим тогда весь старообрядческий мир вопросам о Церкви, о вечности священства, о принятии иерархии от инославных церквей и по другим предметам, и в результате этих бесед Андрей Илларионович, уже носивший имя Антония, полученное им при пострижении в беспоповстве, присоединился к св. Церкви старообрядческой и поселился в Белокриницком монастыре. Прозорливый Павел предвидел в Антонии великого духовного деятеля на архипастырском посту и готовил его к такому служению. И Перст Божий предуказывал ему служение многострадальное, долговременное, в тяжких испытаниях, в постоянных скорбях, во многих лишениях, в ежедневном страхе и трепете, но зато служение славное, лучезарное, сияющее необычайными подвигами, неимоверной плодотворностью, неописуемыми успехами. Антоний прошел в монастыре все службы, начиная с должности трудника в келарне. Лишь через год, получив уже сан священноинока, он был рукоположен 11 февраля 1853 г. в весьма ответственный сан: архиепископ Владимирский и всея России. Рукоположение совершал митрополит Кирилл в сослужении своего наместника, епископа Онуфрия.

Великий апостольский подвиг взял на себя первый старообрядческий архиепископ "всея России". Жизнеописатель его, Онисим Васильевич Швецов, впоследствии епископ Уральский Арсений, говорит: "Архиепископ Антоний пошел как бы на великую брань с самим злым искусителем, который за все остальное время живота его не переставал противу него ратовать". В течение двадцати девяти лет сначала в звании Владимирского, а потом Московского архиепископа Антоний чудно правил Церковью Божией, и вся деятельность его была чудотворной. Правительство знало, конечно, что среди старообрядцев действует архиепископ: служит, ставит попов, рукополагает епископов, управляет всей старообрядческой Церковью на всем необъятном пространстве великой России; оно принимало всевозможные меры накрыть его и арестовать: в одной Москве служили при полиции сотни специальных сыщиков, которые обязаны были следить за всеми событиями и делами в старообрядчестве, чтобы изловить их архипастыря, но этого им ни разу не удалось. Бывали случаи, когда они накрывали его даже на служении, когда он сам выходил им навстречу, чтобы отдаться властям. Но они в такие моменты его не видели, точно ослепленные силой Божией, и это давало архиепископу возможность уйти от них. По словам его жизнеописателя, он служил больше по ночам, жил в отдалении от Москвы, укрывался в нежилых помещениях, "даже в зимнее время находился по разным не утепленным комнатам и сеновальным сараям, где и претерпевал не только один холод зимней стужи, но и другое многое лишение в необходимых естественных потребностях". Умела его скрывать и горячо преданная ему паства. В течение первых двух лет он успел поставить 52 священника. Грозные указы императора Николая Павловича об истреблении старообрядческого священства становились недейственными. В то же время архиепископ Антоний ставил и епископов, которые в свою очередь ставили на приходы в своих епархиях новых священников. По свидетельству проф. Субботина, "Белокриницкая иерархия действительно весьма быстро распространялась и находилась вообще в цветущем состоянии. Число епископских кафедр возрастало с каждым годом". С 1846 по 1865 гг. было поставлено 24 архиерея^*253*. Под управлением архиепископа Антония было организовано двенадцать епархий: 1) Московско-Владимирская, 2) Нижегородско-Костромская, 3) Казанско-Вятская, 4) Самарско-Симбирская, 5) Саратовско-Астраханская, 6) Пермская, 7) Тобольско-Сибирская, 8) Уральско-Оренбургская, 9) Донско-Кавказская, 10) Балтовско-Киевская и Новозыбковская, 11) Измаильско-Бессарабская и 12) Калужско-Смоленская.

Всем епископам на этих епархиях приходилось также укрываться и вести жизнь скитальческую, полную всяких страхов, тревог и лишений. Не всем им удалось избегнуть рук гонителей и насильников. Но замечательно, что первыми попали в эти руки зарубежные святители: рукоположенный самим митрополитом Амвросием Славский архиепископ Аркадий и рукоположенный уже Аркадием Тульчинский епископ Алимпий. Оба святительствовали в Добрудже (теперь в Румынии, тогда в Турции). В войну России с Турцией в 1854 г. русские войска заняли Добруджу. Архиепископ Аркадий встретил их с хлебом-солью и благословил св. иконою^*254*. Тем не менее, он, а вместе с ним и епископ Алимпий, были арестованы тогда же, именно 24 апреля, по распоряжению генерала Ушакова и отправлены России. Оба узника содержались сперва три месяца в Киеве, потом три месяца в Москве и, наконец, 20 октября 1854 г. были окончательно заключены в Суздальскую крепость по Высочайшему повелению. В Киеве и в Москве их подвергли строжайшему допросу. Любопытный отзыв дал об Аркадии один из виднейших тогдашних чиновников, [Войцехович?], присутствовавший при допросах: "Аркадий начитался всего, что содержится в Святом Писании и постановлениях Церкви, но с искажением истины раскольническою лжедогматикой, которую он вполне себе усвоил; говорит ясно, умно и даже увлекательно; в цвете лет, наружности, располагающей в его пользу"^*255*.

Через четыре месяца после заключения в крепость этих страдальцев скончался император Николай I, как известно, неблагополучно. Взошел на престол император Александр II. Старообрядцы, как и весь русский народ, возрадовались было этой царственной перемене: ждали реформ, надеялись на облегчение, думали о свободе. Но ничего этого не последовало. По свидетельству Мельникова-Печерского, с "1857 г. стеснения еще более увеличились" в отношении к старообрядцам^*256*.

16 октября 1858 г. в Киевской губернии был "пойман" третий старообрядческий епископ. Это был Конон Новозыбковский, тоже в Белокриницкой митрополии рукоположенный митрополитом Кириллом и епископом Онуфрием 20 октября 1855 г. Субботин об этом страдальце замечает с детской наивностью: "Жизнь Конона в архиерействе представляет ту особенность, что он почти постоянно был в разъездах", как будто остальные старообрядческие епископы в России сидели дома на покое. Все они были странствующими, гонимыми, ловимыми: им нельзя было сидеть на одном месте. И этого епископа после многочисленных и томительных допросов и выпытываний, по Высочайшему повелению уже нового императора Александра, заключили в ту же Суздальскую крепость 7 апреля 1859 г. В том же 1859 г. был "пойман" четвертый старообрядческий епископ - Геннадий Пермский - на Юговском заводе Кнауфа. Этот святитель был уже российского поставления: в 1857 г. он рукоположен в Пермские епископы Московским архиепископом Антонием. Но от этого ареста он избавился при помощи заводского исправника, сорвавшего с него солидную взятку. Снова он был схвачен уже в 1862 г. с 5 на 6 декабря, во время всенощного богослужения в г. Екатеринбурге. В розысках епископа Геннадия участвовал уфимский православный архиерей, оренбургский военный губернатор и вся полиция Пермского края. Когда он, наконец, был "пойман", то событие это вызвало во всех этих "ловительных" кругах необычайный переполох: не столько радовались тому, что после таких усилий изловили все-таки страшнейшего и опаснейшего "злодея", сколько опасались, как бы он опять не ушел. В Перми был спешно созван "секретный комитет по делам раскола" (тогда такие комитеты существовали во всех губерниях), было решено "принять особые меры, чтобы Геннадий не скрылся". Возникла большая правительственная переписка: полетели телеграммы не только по Уралу, но и в Петербург, в министерства и в Синод. И относительно этого страдальца тоже [последовало] Высочайшее повеление - заключить его в Суздальскую крепость, куда он и доставлен был под строжайшим караулом 2 июля 1863 г. Долго старообрядцы не знали, где находятся их святители и живы ли они. "Один из этих узников, Алимпий, - сообщает о нем известный писатель А.С. Пругавин, собравший о них все официальные сведения, - епископ Алимпий, которому в момент его заключения в крепость было шестьдесят лет, не вынес тюремных мучений и, просидев около пяти лет в одиночном каземате, умер на тюремной койке, вдали от родины, вдали от всего того, что ему было дорого. Остальные узники остались живы, несмотря на все ужасы долголетнего одиночного заключения... Вы хотите знать, сколько времени просидели в тюрьме эти ни в чем не повинные люди? - спрашивает Пругавин. - Так слушайте же! Епископ Геннадий провел в одиночном заключении целых 18 лет. Епископ Конон - 22 года. Архиепископ Аркадий - 27 лет. Ведь это только легко сказать, но вдумайтесь сколько-нибудь в эти страшные, роковые цифры - и леденящий ужас охватит вашу душу, острая боль сожмет ваше сердце... И вот назойливо встают вопросы: да за что же такая жестокость? Какие тяжкие преступления совершили эти люди? За что они обречены были на такие страдания, на такое мучительство?"^*257* Приведением целого ряда официальных документов г. Пругавин устанавливает, что вся их вина заключалась лишь в том, что они были епископами старообрядческой Церкви. Лишь за епископом Геннадием числилась еще одна вина: он однажды бежал из-под ареста, тогда как на самом деле его отпустил юговский исправник. Никаких других преступлений не числилось за старообрядческими святителями. В этом томительном заточении в Суздальской крепости их все время увещевали принять "православие" на правах единоверия, обещая им полную свободу. Но они остались непреклонными и стойкими в своих правых верованиях. Освобождение их последовало лишь в царствование императора Александра III, по его Высочайшему повелению, 10 сентября 1881 г., благодаря настойчивому ходатайству графа Игнатьева Николая Павловича. Архиепископ Аркадий и епископ Конон были доставлены правительством в г. Владимир на Клязьме, а епископ Геннадий в Харьков, все трое - под надзор местной власти. До такой трусливой степени боялось правительство старообрядческой иерархии, что даже этих дряхлых, изможденных и измученных старцев-страдальцев отдало опять в распоряжение гражданских властей. Аркадий и Конон мирно дожили во Владимире последние годы своей многострадальной жизни: Конон скончался 21 января 1884 г., а Аркадий - 18 ноября 1889 г. Оба похоронены на Рогожском Кладбище в Москве. Геннадию суждено было дальнейшее "хождение по мукам": он устроил в своей квартирке в Харькове молитвенное помещение в одной комнатке. Этого было достаточно, чтобы подвергли его новым преследованиям: все облачения, богослужебные книги и церковную утварь у него полиция отобрала, а самого выслала в г. Виндаву, Курляндской губернии, где нет ни одного древлеправославного христианина. Отсюда он, однако, сумел скрыться за границу и последние дни своей духовно-бурной жизни доживал в Тисском монастыре в Румынии, где и почил о Господе 4(?) мая 1892 г. Он прославлен в старообрядчестве не только как святитель-страдалец, но и как писатель, издавший за границей несколько книг в оправдание старообрядчества, пользовавшийся при этом своими глубокими знаниями греческого и древнееврейского языков.

Почти все епископы Белокриницкой иерархии, служившие в России, в той или иной степени пострадали от гонений и притеснений за старую веру и за иерархическое служение в старообрядческой Церкви, причем страдания эти тянулись непрерывно, до воцарения в России большевистского ига включительно, когда новые гонения за веру и за Христа вспыхнули с новой силой и в новом виде, о чем будем говорить в своем месте.

Расскажем еще об одном епископе, замученном никонианами. Это Томский епископ Мефодий. Он был арестован в 1893 г. в Бийском уезде, Томской губернии. При аресте его обстригли, отобрали все вещи и самого заключили в тюрьму, обрядив в арестантское платье. После долгого томления в тюрьме он был приговорен судом за присоединение одного "православного" к старообрядчеству к лишению всех прав состояния и к ссылке в Восточную Сибирь. Закованного в кандалы старца-святителя гнали три тысячи верст до места ссылки. Спустя некоторое время здесь он был снова арестован и заключен в иркутскую тюрьму: за ним найдено новое тяжкое преступление - он рукоположил здесь священника для одного старообрядческого прихода. Его сослали еще дальше, в сибирскую тундру, в Вилюй, где обитают только дикари, прокаженные да звери. Здесь он и закончил свою страдальческую жизнь в 1898 г. Через десять лет якутские старообрядцы исходатайствовали разрешение на перенесение останков епископа Мефодия и погребение их в г. Якутске. По установленному чину было совершено это "перенесение", гроб и тело почившего мученика оказались вполне сохранившимися. По этому поводу петербургские газеты подняли тогда шум, измыслив, что старообрядцы собираются канонизовать нетленно почивающего святителя своего, епископа Мефодия. Старообрядцы, со своей стороны, постарались уверить, что ничего подобного не затевается в старообрядчестве. И без того немало старообрядческих нетленных тел уничтожило правительство и духовенство господствующей церкви. Уже в царствование императора Николая II, в 1896 г., совершилось такое страшное злодеяние в старообрядческом монастырьке "Обвалы" (близ станицы Кавказской), названном так потому, что он действительно укрылся в горном обвале и совсем не виден там с дороги. Под церковью монастырской были погребены епископ Кавказский Иов и священник Григорий. Старообрядцы знали, что тела их нетленны. Узнал об этом и кавказский православный миссионер архимандрит Исидор Колоколов, бывший инспектор Петроградской духовной академии. Он ворвался в монастырь с отрядом "православных" казаков, разрыл могилы названных священнослужителей и уд[остоверившись], что тела дейс[твительно нетленны], расколол их гробы и, соорудил из них костер, [облив] эти тела предварительно керосином. За такой "подвиг", действительно дос[тойный] [подража]ния для грядущего потомства, Синод произвел И[сидора Колоколова в сан] епископа, сначала викарного, Нижегородской епарх[ии, затем в] самостоятельного - другой епархии. В наше время [большевики такой] же "подвиг" совершили над телами государя, государ[ыни и всей] их августейшей семьи. Исидор Колоколов был [...], может быть, он и теперь благоденствует у большевиков и [...] радуется, что нашлись ему подражатели. Вот по каким [соображениям] старообрядцы поспешили уверить всех, что никакого п[раха] мученика епископа Мефодия, сохранившегося нетленным, [под храмом не обрет]ается.

Нужно признать чудом особой милости Божией, что [преосвященный] архиепископ Антоний, так долго и так плодотворно [пребывая на] святительском престоле, ни разу не попал в руки [...и не] был ни в ссылке, ни в тюрьме, ни под судом. Но [скиталь]ческая жизнь в течение десятилетий, в постоянном [пребывании] в ежедневных и особенно ночных тревогах и без[дорожьях] была не меньшим подвигом, чем жизнь в тюрьме [...]. Только в последние годы царствования Александра II прекратились полицейские розыски и архиепископ Антоний мог спокойно уме[реть. Он] предал свою душу Господу 8 ноября 1881 года. [На погребение] любимого архипастыря-страдальца собралась почти [вся старообряд]ческая Москва.

На место почившего святителя был соборно воз[веден] архиепископ, Савватий, бывший Тобольский епископ. [Его жизнь была] преисполнена немалыми страданиями. Еще будучи священником и проходя служение в скитах северного Урала и Сибири он неоднократно бывал арестован и заключался в тюрьму. 6 декабря 1862 г. он был возведен в сан епископа Тобольского и всея Сибири. По свидетельству г. Пругавина, специализировавшегося на исследовании противостарообрядческих гонений, как только стало известно о появлении в Тобольской епархии старообрядческого [епископа, пра]вославный епископ Варлаам Тобольский не замедлил [встретиться] по этому поводу с местным гражданским начальством, [убедив его] принять неотложные меры к поимке "лжеепископа". [И вот] вся сибирская полиция встает на ноги, чтобы энерги[чно] [разыскивать Савватия: начинаются облавы, набеги, обыски, вы[гонки], доходит дело даже до травли. В такой деятельности [участвовало] и духовенство православной церкви. Некоторые из ег[о лиц] проявляют в этом деле больше энергии и настойчивости, [чем] полицейские чиновники, именно духовному лицу удается [все-таки] дознать, где находится и скрывается старообрядческий [архиепископ]. 16 мая 1864 года он был накрыт в г. Тюмени. Но ему удалось скрыться, в тот самый момент, когда полиция ворвалась ночью в дом, в котором он пребывал^*258*. Только в 1867 г. он был арестован и заключен в тюрьму. В 1871 г. он был выпущен из тюрьмы и сослан в [г. Тулу, в] котором он был приписан к купеческому сословию [и помещен под] надзор полиции. Всего он высидел в сибирских тюрьмах [...] лет. В сан Московского архиепископа он был возведен [10] октября 1882 г. Его управление Московским престолом [на]чалось с такой яркой деятельности, какой блистал его предшественник. Тем не менее, от него, уже в царствование императора Николая II, московская полиция отобрала подписку [не называть]ся Московским архиепископом. Текст подписки был [составлен] неудачно, и Освященный Собор старообрядческих епископов усмотрел в ней отречение от звания иерархического и посему уволил его на покой, на основании 62-го правила св. Апостол.

Временным блюстителем Московского престола был избран Уральский епископ Арсений Швецов. 8 сентября 1898 г. архиепископ Савватий скончался и погребен на Рогожском Кладбище. Состоявшийся в том же году Освященный Собор возвел в сан архиепископа Иоанна, Донского епископа, незадолго перед тем посвященного в это достоинство. Возведение совершено 16 октября.

Иоанн, в миру Иустин Картушин, происходил из донских казаков, был человеком весьма начитанным и не раз вступал в публичные состязания с православными миссионерами. Одно время занимал должность секретаря при кавказской епископии. В 1890 г. принял пострижение с именем Иоанна, и с того времени неоднократно был избираем Соборами старообрядческой Церкви кандидатом на епископские кафедры на Дон, на Вятку, но каждый раз отказывался от такой чести. Только под сильным давлением такого великого авторитета в старообрядчестве, как епископ Уральский Арсений, он согласился, наконец, принять архиерейское бремя. Первые два года он мирно управлял Церковью. Но 6 мая 1900 г. правительство потребовало от него подписку не именоваться Московским архиепископом. Иоанн дал подписку, что он именуется старообрядческим архиепископом. Правительство не удовлетворилось этой подпиской и выслало его административно в г. Тулу под надзор местной полиции. Только в феврале 1905 г. ему разрешено было вернуться в Москву. Правление его было довольно плодотворным, при нем [были] открыты новые епархии: Петроградская, Ярославская, Рязанская, Киевская, Томская и Иркутская. За время своего архиепископствования он освятил более ста новых храмов, рукоположил 15 епископов, 92 священника, 8 диаконов и большое количество прочих клириков. И это - только за шестнадцать лет. Скончался Иоанн 24 апреля 1915 года и погребен на Рогожском Кладбище.

Преемником почившего святителя Освященный Собор, состоявшийся в Москве 25 августа-2 сентября (продолжался девять дней), избрал из числа трех кандидатов Мелетия, епископа Саратовского, на которого и пал потом жребий. Возведение в архиепископы состоялось в Покровском храме Рогожского Кладбища 30 августа. Мелетий также происходит из донских казаков и из семейства Картушиных. До революции он правил Церковью благополучно. Но с приходом к власти большевиков, ему пришлось, как и многим другим епископам, скрываться от них. Он прожил пять лет в [?]кой области и возвратился в Москву лишь после 1922 года. При советской власти, конечно, немыслима была никакая активная деятельность. Архиепископ Мелетий жил чрезвычайно скромно на Апухтинке в Москве, в сторожке, построенной около церкви. Скончался он в 1934 г. Временно заведующим Московской архиепископией избран был Викентий, епископ Кавказский, о судьбе которого нам, за рубежом, ничего не известно. Но судя по одной статье, напечатанной в советских "Известиях" в 1937 г., где критикуется и осуждается его деятельность, можно заключить, что его постигла печальная участь: или он в каторге, или расстрелян. Человек он был еще молодой, энергичный, с образованием, даже отчасти советским, ибо окончил рабфак. Это уже одно, помимо его архипастырской деятельности, давало соввласти повод обречь его на каторгу или на смерть.

Итак, все пять Московских старообрядческих архиепископов были в той или в другой степени страдальцами, изгнанниками, воистину пастырями Христовыми, во славу Самого Господа: если Меня изгнали, то и вас изгонят.

Всех епархий старообрядческой Церкви существовало в России ко времени революции 24.

Несмотря на тяжкие условия существования в России церковно-иерархической жизни старообрядческой Церкви, строилась она, однако, на исконных соборных началах, и все священнослужители ее, начиная с диаконов и кончая епископами и архиепископами, выбирались народом и церковью. Все вопросы на Соборах решались общим согласием или большинством, но никогда - вопреки канонам церковным, которые обязательны не только для большинства, но и для всего Собора, как и для всей Церкви. Субботин с завистью и нескрываемой досадой отмечал, что у старообрядцев существует соборность, установленная Апостолами и Вселенскими соборами. "А между тем, православный народ лишен этого великого утешения - видеть собор православных архипастырей в стенах первопрестольной столицы, собравшихся для обсуждения церковных дел"^*259*. Другой деятель православной миссии, чиновник особых поручений при обер-прокуроре Синода В.И. Скворцов, писал: "Старообрядческий мир сохранил у себя во всей строгости исконные начала и дух церковности... Старообрядческий народ свято верит и блюдет церковные традиции веры и жизни"^*260*. И тоже, как и Субботин, плачется, что в официальном православии нет ни соборности, ни отеческих отношений архипастырей и пастырей к пастве. "В противность нашим епископам, - говорит скворцовская газета "Колокол", - старообрядческий епископ чувствует себя в улье: он не просто человек, получивший право поселиться в известном казенном доме, ом матка в народе, он в центре всех и знатных и незнатных, и бедных, и богатых. Это - соборность без всяких регламентаций. Это - выборность без всяких сходок и голосования. Вот что должно быть предметом пламенного стремления наших церковных людей. Вот что надо ставить идеалом истинно отеческих и сыновних отношений между архипастырями, пастырями и мирянами"^*261*. Тогдашний знаменитый нововременский публицист, г. Меньшиков, ответил на эти добрые пожелания г. Скворцова: "Наша церковность, подобно государственности, представляет собою такую ветхую храмину, что дотроньтесь до нее - чего доброго, так грохнет, что костей своих не соберет"^*262*. Предсказание это оказалось роковым: действительно, храмина эта в годы революции рассыпалась на несколько частей.

Объединить старообрядческую Церковь в России под правлением единой иерархии, только что восстановленной в Белой Кринице, скрепить в одно церковное тело разгромленные приходы по всей необъятной стране - от берегов Невы до Японского моря, от Архангельска до Владикавказа, во всех центральных губерниях, а также по Волге, по Дону, Тереку, Яику, на Кавказе и в Закавказье, на Урале и за Уралом, и в Сибири, дать им каноническое устройство и направление, всюду снабдить их священноначалием, и все это осуществить в годы страшных, беспощадных, все усиливавшихся гонений, без всяких внешних средств, без подготовки, без помощи со стороны - для этого нужна была подлинная соборность Церкви, основанная на внутренней свободе, на мистическом единении членов Церкви в одном веровании, в одном духе, в одном уповании. Церковь есть живой организм, питаемый благодатью Божией, есть Тело Христово с единою главою - Христом. Такую Церковь не могли уничтожить ни драконовские статьи Софьи, ни тлетворное дыхание Петровских реформ, ни николаевская погромная эпоха. Все эти коварно-жестокие козни искусителя старообрядчество пережило и преодолело^*263*.

Освободительное царствование

Из времени царствования Александра II мы отметили лишь некоторые факты гонений, по которым можно судить об общем мрачном положении старообрядчества и в эту "освободительную" эпоху. В это царствование шли погромы, главным образом, вдали от центра, на окраинах России, где еще кое-что сохранилось у старообрядцев от прежних правительственных нашествий на монастыри, скиты и церкви. Так, уцелел на одном из Уральских хребтов Бударинский скит, находившийся в 90 верстах от г. Уральска. О существовании его узнал уральский атаман, генерал Столыпин; он отправился туда вместе с единоверческим священником Паленовым, и в 1863 г. они самовольно "освятили" там старообрядческую часовню и объявили ее единоверческой. Скит, однако, вследствие этого кощунства не стал единоверческим, ибо старцы его не стали ходить в часовню, так кощунственно, по их глубокому верованию, "оскверненную", а завели свою моленную в тесной и убогой трапезной. Долго и много притеснял их за это единоверческий священник. Наконец, 8 мая 1879 г., в день праздника св. Иоанна Богослова в скит явились единоверческий поп, станичный начальник, 40 человек понятых и множество рабочих. Скитникам было объявлено предписание от губернатора, полученное из Петрограда от министра внутренних дел, требующее разломать старообрядческую моленную. Сейчас же приступили к этой операции, но заодно с молитвенным помещением были разломаны и кельи. Весь строительный материал нагрузили более чем на сто подвод и увезли его на Янайкин форпост, где потом был сооружен из него единоверческий храм по благословению епархиального архиерея. Таким образом Бударинский скит был уничтожен. Тот же атаман Столыпин разорил в Уральской области и другой старообрядческий монастырь - Сергиевский: и церковь его была сломана, вся утварь из нее, все облачения, книги и прочее - все было разграблено и передано единоверцам. В самом городе Уральске была отобрана у старообрядцев походная церковь со всеми ее принадлежностями и сдана в городской православный собор^*265*.

Терпеливым было уральское старообрядческое казачество. Не менее терпеливым проявило себя и донское казачество. В 1869 г. были закрыты на Дону в старообрядческих казачьих станицах все старообрядческие храмы, только недавно построенные по словесному разрешению наказного атамана Граббе. Как раз в это время совершал по Дону свою миссионерскую поездку известный миссионер о. Пафнутий Овчинников, он имел возможность слышать и усвоить настроение казаков, обиженных и возмущенных этим правительственным насилием. В своей докладной "Записке", представленной Платону, архиепископу Донскому и Новочеркасскому, он писал: "В казачьих станицах, где закрыты и опечатаны старообрядческие молитвенные дома, все, как в раскопанном муравейнике, движется, кишит, злится и кричит: "Моленные наши закрывают и налагают на них печати, а-а-а..! Последнее время! Хотят искоренить истинное древлеправославное богослужение, потому что оно противно противникам Христовым. Им не противны жидовские, татарские и калмыцкие капища, которые открыты во всякое время и вновь строятся сколько угодно. Но запрещается одно только наше христианское богослужение; препятствуют нам служить Христу, Царю Небесному, а о том не подумают, как мы будем после сего служить царю земному?.. Знает ли наш любезный батюшка-царь Александр Николаевич, знает ли он, что с нами делает начальство?" Миссионеру о. Пафнутию удалось интимно побеседовать с одной группой казаков-старообрядцев, уполномоченной от всех донских старообрядцев. "Не бунтует ли начальство само против себя, - говорили эти казаки, - дозволив строить молитвенные дома, потом закрывает их как бы для вечного уничтожения, уничтожая добытую кровавым потом собственность. Ужели Богослужение донцов-старообрядцев не заслуживает у правосудия терпимости, по крайней мере, равной с богослужениями жидов, татар и калмыков. По слову начальника всегда готовы донцы сложить свои головы за веру, царя и отечество, а за какую веру, когда разоряют богослужение, зависящее от веры. Если не права вера донцов, то разъясняй им это и показывай, как должно веровать. Но до тех пор не разоряй их Богослужения, пока не переубедишь их совершенно". В успокоение казаков-старообрядцев о. Пафнутий дал им очень показательный совет: "Потерпите несколько времени и между тем общих ваших молитвенных собраний не прекращайте по случаю закрытия ваших молитвенных домов. Вы можете в каком-нибудь амбаре - без окон и без обыкновенных дверей, как в подобных случаях водится у старообрядцев, совершать ваши Богослужения по воскресным и праздничным дням, обыкновенно в ночное время. Каждый из вас, идя в молитвенное собрание, бери кто книгу, кто икону, кто лампаду, свечу, подсвечник. По окончании же ваших Богослужений каждый раз разбирайте служебные принадлежности по домам, пока царь-освободитель не освободит вас от нашедшей на вас душевной скорби"^*266*. Совет добрый: он ярко представляет тогдашнее бесправное и безнадежное положение старообрядцев, даже казаков, в собственном отечестве. Конечно, они не дождались от царя-освободителя обещанного Пафнутием освобождения. Пришлось им строить новые часовни, но их постигла та же участь.

В 1878 г. совершил по Дону миссионерскую поездку другой миссионер - иного типа, провокаторского, тоже знаменитость: архимандрит Павел Прусский. Результатом его поездки было запечатание 17 старообрядческих часовен на протяжении всей реки Дона: три в Калаче; 4 ю в хуторе Березовом; 5-ю в хуторе Голой-Лоб; 6-ю в хуторе Скворине; 7-ю в хуторе К[...]ском; 8-ю в х. Аумовском; 9-ю в х. Чер-касовом; 10-ю в х. Зеленовском; 11-ю в х. Ильевском; 12-ю в х. Колпачевском; 13-ю в х. Ляпичевом; 14-ю в х. Малой-Лучке; 15-ю в х. Самодуровском; 16-ю в станице Пятиизбянской и 17-ю в х. Ложковском. Все эти часовни оставались запечатанными и в следующем царствовании^*267*.

Даже в завоеванном и присоединенном крае - Бессарабии - вот какие происходили события. Об одном из них сообщал Белокриницкому митрополиту Кириллу бессарабский протоиерей Филипп Лазарев в письме от 20 марта 1867 г.: "Аз грешный отправился из Кишинева в Бендеры исправить нужды покаяния издавна моих духовных чад - душ до 60, по просьбе стариков и по благословению епископа. Приехал 1 марта не более как на одни сутки. Мы начали дело на вечер 2 числа под пяток. Я пропустил уже 12 человек к исповеди, но правительство узнало о сем через предателей, и 40 человек солдат с обнаженными мечами обступили двор Григория Емельянова Быкова, где были собраны исповедники. Меня Господь спас: я бежал с двумя хранителями моими в сады, от города версты 4 или 5, и скрылись в горе, в пропасти земной. И мало что не погибли от великого мраза в тоя нощи. В пяток весь день крылись. А в нощь под субботу христолюбцы нас далече проводили, и мы доставились в Кишинев"^*268*. В письме о. Филиппа, к сожалению, не сообщается, какая же судьба постигла тех, коих накрыл отряд в 40 человек солдат. Но, несомненно, они были подвергнуты новой исповеди, уже полицейской и судебной, и понесли строгое наказание или тюремным заключением или даже ссылкой. Об этом можно судить по следующему факту, имевшему место в Костоусовской деревне, Курганского уезда, Тобольской губернии в 1879 г. Житель этой деревни, Петр Васильевич Попов, отправился из своей местности куда-то в другое место и возвратился домой в сане священника. Местное начальство, по доносу попов господствующей церкви, арестовало нового священника и упрятало его в тюремный замок на восемь месяцев, а прочих всех костоусовских жителей-мужчин - на четыре месяца единственно за то, что они молились по своему обряду Богу в доме у священника^*269*.

Это обычная картина повсеместных расправ с старообрядцами за их моления в царствование Александра II. Но бывали иногда и необыкновенные явления, об одном из таковых повествуется во всеподданнейшем прошении этому государю, поданном через министра внутренних дел. В Воскресение, 5 сентября 1865 г., в отдаленном от жилых помещений флигеле старообрядки Толстиковой (в семи верстах от г. Хвалынска Саратовской губернии) совершалась старообрядческая литургия. Было уже прочитано св. Евангелие, сказывалась сугубая ектения. В этот момент внезапно раздался страшный треск от взлома оконных ставней и рам, а чрез разбитое окно влез в храм, где шла божественная литургия, хвалынский полицейский чиновник Виноградов и с ним пять человек других полицейских. Виноградов был пьяным, он остановил богослужение нестерпимыми ругательствами, а когда священник обратился к нему с мольбой дать окончить литургию, он шагнул в алтарь, схватил стоявшую на св. жертвеннике чашу с освященным к таинству вином, выпил его прямо из потира и стал закусывать лежавшими здесь просфорами. Священник и молящиеся пришли в ужас от такого кощунства государственного чиновника и, оцепенев от охватившего их страха, не знали, что им делать. А между тем Виноградов уселся на св. Престол, закурил папироску от горевших здесь свечей и продолжал произносить неприличную брань. Затем всех молящихся арестовал во главе со священником, которому не позволил даже разоблачиться, и в таком виде всех доставил в хвалынское полицейское правление. Был снят походный алтарь, разобран престол, все это тоже было забрано вместе с сосудами, с облачениями и со всей церковной утварью. Лежавший на дискосе Агнец Виноградов выбросил куда-то. Всех арестованных лиц заключили в хвалынскую тюрьму, и уголовное дело о них за устройство молитвенного помещения было передано саратовской Судебной Палате. Долго старообрядцы ходатайствовали за сих страждущих невинно. Уже спустя больше года было подано на Высочайшее Имя означенное прошение. Но и оно оставлено было без внимания^*270*. Кощунства же Виноградова были признаны, конечно, геройством и отправлением государственных обязанностей. Вот от кого и откуда современные безбожники большевики учились и научились безбожным надругательствам над всякой святыней.

В "освободительную" войну русско-турецкую 1877-1878 гг. много тысяч старообрядцев солдат, в особенности казаков, пало на многочисленных полях сражений. Кровавые жертвы эти принесены за освобождение болгар от турецкого владычества. Много раненых солдат-старообрядцев умирало в больницах и лазаретах как в Москве, так и во многих других городах России. Умирая, просили и умоляли они начальство допустить до них в смертный час их старообрядческого священника, чтобы принять от него св. Тайны причащения. Но этого им никогда не разрешалось. Справедливо негодовала старообрядческая печать за границей, что эти умирающие солдаты своею кровью и жизнью добывали права другим где-то в дали, в чужих странах, на чужих полях, а сами на собственной родине не имеют тех прав, которыми болгары всегда пользовались, находясь под магометанской властью: строили и имели свободные церкви, колокольни, кресты на храмах, имели дозволенное духовенство, свободно и публично отправляло оно все богослужения и таинства, а старообрядцы у себя дома, под властью православных царей и православного духовенства ничего подобного не только не имели, но жестоко преследовались за малейшее проявление своей религиозности и церковности^*271* . Это ли не страшная трагедия?!

Русское правительство понимало, что нужно же, наконец, дать какое-то законодательство для существования в стране старообрядцев. Вследствие сего была при министерстве внутренних дел учреждена специальная Комиссия для обсуждения и разработки Высочайше утвержденных 16 августа 1864 г. предначертаний: "Особый временный Комитет по делам о раскольниках". По этим "предначертаниям", одобренным Комиссией, устанавливалось:
а) все существующие секты в России разделить на более вредные и менее вредные. К первым отнесены скопцы и хлысты; к последним - остальные секты: молокане, шела-путы, жидовствующие и др. К этим сектам причислены и старообрядцы, как беспоповцы так и поповцы и белокриницкие;
б) старообрядцам разрешить "учреждать на свой счет, школы грамотности для первоначального обучения детей, с тем, однако, чтобы преподавание в них было ограничено чтением, письмом и четырьмя правилами арифметики";
в) признать "публичным оказательством раскола, соблазнительным для православных, публичное ношение икон и как таковое не дозволять старообрядцам";
г) только "на кладбищах дозволять при погребении творить молитву по принятым обрядам, с пением, но без употребления церковного облачения";
д) "...дозволить творить общественную молитву, исполнять требы и совершать богослужение по их обрядам, как в домах, так и в особо предназначенных молитвенных зданиях, при том непременном условии, чтобы не было публичного, соблазнительного для православных оказательства раскола"; е) "...допустить исправление приходящих в ветхость часовен и других молитвенных зданий, но с тем, чтобы внешний вид здания не был ни в чем изменяем, независимо от строгого соблюдения запрещения иметь наружные колокола или кресты";
ж) "...в местах, где уничтожены прежние молельни и значительное население принадлежит к менее вредным сектам и не имеет никаких средств к общественному молению, допускать на сей предмет обращение жилых зданий, с тем, чтобы здания эти по внутреннему устройству не имели общего вида и вообще никаких внешних принадлежностей, присущих исключительно православным храмам".

Все эти правительственные "предначертания" относились в равной без исключения степени как к старообрядцам, имеющим священную иерархию и все церковные таинства, так и ко всем сектам "менее вредным": к шелапутам, молоканам, жидовствующим и ко всем прочим, не имеющим никаких признаков церковности. Для них воспрещение св. икон, крестов, колоколов, облачения, внутренних и наружных видов церквей Божиих было большим торжеством, ибо русское правительство, именующее себя "православным", в поощрение сектантству устанавливает и для миллионов исконно русских людей, во всем чуждающихся сектантства, сектантский вид богослужебных отправлений: без креста, без икон, без облачений, даже без церковного пения "Святый Боже" при провожании покойников на кладбище. Для старообрядцев же эти "предначертания", вошедшие в жизнь уже столетия назад, только тогда в более строгом виде, были продолжением прежних гонений за веру, ныне тем более оскорбительных, что ими узаконивалось сектантство и по данным ему правам ставилось в лучшие, даже привилегированные, условия существования, чем многие миллионы коренных русских людей - древлеправославных христиан. Правительство признало у старообрядцев "общественную молитву", но не признало самих обществ, творящих эту молитву, не признало и их молитвенные здания общественными. Общество старообрядческие не имели решительно никаких прав, и все молельни, часовни и другие здания (приюты, богадельни, школы) считались частными и записаны по документам за частными лицами, отчего бывали немалые недоразумения по наследству.

В своем месте мы уже отметили, что в то время, как старообрядцы в собственном отечестве, им созданном, не имели, как видим, никаких прав, - в этом их родном отечестве существовали признанные правительством религии со всеми присущими им правами и привилегиями, религии инославные и иноверные, чуждые и даже враждебные России: римско-католическая, протестантская, магометанская, иудейская и даже языческая. Во многих городах России, даже в обеих столицах - в Петербурге и в Москве - на лучших улицах и площадях красовались и гордо высились римокатолические костелы, протестантские кирхи, магометанские мечети и еврейские синагоги. Не было нигде места только старообрядческим церквам: этого боялось самое могущественное в мире правительство, их, этих святых домов Божиих, страшилось и гнушалось самое "православное" во всей вселенной духовенство. Вот уж воистину - "крест бесом язва".

По поводу вышеизложенных "предначертаний" старообрядцы с большим запозданием, именно уже в 1876 г., перед самым началом русско-турецкой войны, представили правительству "Прошение". Прежде всего, старообрядцы просили не ставить их в одну линию с нехристианскими сектами. "Такое сопричисление нас к нехристианам представляется нам не только в высшей степени прискорбным для нас, но едва ли и соответствующим благим целям самого правительства. Внося неизбежно чувство горечи в среду старообрядцев, это может вести их не к сближению с господствующей церковью в духе примирения и любви, а к большему отдалению. Таким сопричислением нас к жидовствующим достигается лишь разъединение наше с остальным русским обществом, с которым, благодаря милостям государя императора, мы пребываем теперь в постоянно возрастающем братском общении, благотворно содействующем смягчению нравов и просветлению духа. Молим правительство изъять нашу общину из этой позорной для нас классификации". Дальше просили старообрядцы разрешить им сопровождать покойников на кладбище с несением св. иконы впереди. Они уверяли, что святая икона до сих пор не производила и не может производить соблазна "в среде остального русского населения", в противном случае получится "гражданское погребение", которое действительно может производить соблазн, тем более, что оно узаконяется самим правительством. Укалывали просители, что и св. крест Христов в старообрядческих молитвенных помещениях не может быть соблазном для православных, "если даже полумесяц, символ мусульманства, свободно, с разрешения правительства, воздвигается всем на виду над мусульманскими мечетями". В школах старообрядческих просят старообрядцы разрешить преподавание Закона Божия по Катехизису святейшего Иосифа, Московского патриарха. В противном случае "такою льготою безверия в деле воспитания наших детей мы не можем воспользоваться".

Настоящее прошение старообрядцев, как и сотни других, в разное время подававшихся правительству и государям, оставлено, конечно, без внимания. Началась русско-турецкая война. Кровью и жизнью своею старообрядцы добыли свободу болгарам и другим балканским народностям, а сами и после войны оставались на своей Родине бесправными и даже гонимыми за веру и обряды своих святых предков. Правительственные "предначертания" даже в том антицерковном и сектантском духе, как они выше изложены, остались лишь на бумаге, ни в какой закон они не были превращены. Даже полуофициальная петербургская газета "Новое время" тогда же отметила: "В текущее царствование даже евреи приобрели значительно более полноправия, чем имели до сих пор. Старообрядцы же остаются почти в том же положении, как были в 50-х годах. Публичное богослужение им запрещено, между тем как рядом с запертой наглухо молельней гордо высится признанная, законная еврейская синагога"^*272*.

Страшную, разрушительную трагедию для старообрядцев несло непризнание правительством их браков. Сколько вследствие сего было семейных драм, сколько имущественных ссор, наследственных дрязг и т.п. Почти в каждом семействе могли быть недоразумения, если бы эти семейства не связывали более крепкие и более святые узы, чем правительственное признание. Но правительство расторгало и эти благодатно-таинственные связи, освященные св. Церковью и укрепленные долголетней семейной жизнью. Вот одна из потрясающих сцен того бесправного и дикого времени, описанная в "Современных известиях". В Бийском округе, далекой Семипалатинской области (в Сибири), расположилось старообрядческое поселение по р. Бухтарме - Усть-Каменогорск. Заселили они эту местность еще с 1750 г., жили мирно и трудолюбиво, но молились по старине. И вот началось теперь против них гонение: отыскивают у них попов, запрещают им богослужения, особенно потрясающими сценами сопровождаются расторжения браков. Некоторые старообрядцы живут семьями по несколько лет и имеют кучи детей; и вот семейство разведено, мать с детьми увозят от отца в другую деревню и отдают под наблюдение волостного начальства, нередко при этом она подвергается всевозможным оскорблениям. Семья лишается таким образом поддержки отца. И такие супруги разводятся после десяти и пятнадцати лет брака. Производя следствие, заседатели (в Сибири нет до сих пор следователей) позволяют себе самое бесцеремонное и грубое обращение: отбирают и жгут молитвенные книги, угрожают кандалами и т. п. В союзе с заседателями действуют доносами и побуждают к преследованию старообрядцев и местные священники, заменяя этими доносами пастырское обращение и действие проповедью^*273*. Так было не только в Сибири и на других далеких от центра окраинах, но повсюду, и в центральных губерниях еще строже, еще мучительнее и бесстыднее. Правительство, наконец, издало в 1874 г. закон о записи старообрядческих браков в полицейских управлениях, поручив это дело полицейским чиновникам. Но обставило эту запись браков такими условиями, что этим законом почти никто из старообрядцев не воспользовался. Во-первых, самые браки в полицейских метриках, в которые они записывались, именовались "раскольническими". Конечно, старообрядцы не соглашались на такую запись. Во-вторых, от записывающихся требовалось представить доказательства, что они от рождения "раскольники" и никогда ни сами, ни их родители не принадлежали к "православию". Разумеется, и таких доказательств старообрядцы представить не могли, потому что именно себя они признавали подлинно православными, а не раскольниками и, кроме того, сотни тысяч, если не миллионы старообрядцев числились по официальным документам еще с петровского времени (значит, и их отцы и деды и даже прадеды) числились "православными" (казенно-православными), как незаписные старообрядцы, хотя и сами, и их отцы родились и крестились в старообрядчестве. Браки таких лиц не могли быть записаны в полицейские метрики. Да и самая запись эта, установленная правительством, носила характер гражданского брака и сопровождалась циничными расспросами и разного рода насмешками полицейских чиновников. Так закон 1874 г. о "раскольнических браках" и остался мертвым и никому не нужным.

Царствование императора Александра II ознаменовалось, однако, двумя благодетельными для старообрядчества актами: еще в 1858 г. последовали два секретных министерских циркуляра: одним из них требовалось прекратить преследование старообрядческого духовенства, а другим - отстранялось духовенство православной церкви от вмешательства в старообрядческие дела. Как мы видели из всех вышеизложенных фактов, имевших место главным образом после 1858 г., эти распоряжения совершенно не имели жизненного значения: духовенство старообрядческое по-прежнему преследовалось, а попы никонианские, и даже архиереи, еще с большим рвением и с большим бесстыдством учиняли против старообрядцев разные административные, судебные и иные дела, занимаясь доносами, шпионством, грабежом церковного имущества, закрытием старообрядческих молелен, часовен, скитов и монастырей и всякими такого же рода налетами и набегами. Сам император давал повод и основание для таких действий, ибо по Высочайшему же повелению уже после 1858 г. были заточены в Суздальскую крепость старообрядческие епископы Конон Новозыбковский и Геннадий Пермский. По Высочайшему же повелению именно Александра II были запечатаны и св. алтари старообрядческих церквей на Рогожском Кладбище в Москве, на что не дерзнул даже Николай-император. После 1858 г. продолжали свирепствовать и филареты, и макарии Московские, никаноры Петербургские и все архиереи во всех епархиях и по всей России. Весьма характерное дело было возбуждено в самой первопрестольной Москве к концу царствования Александра Николаевича. 19 февраля 1880 г. вся Россия праздновала 25-летний юбилей восшествия на престол своего государя, праздновали и молились по сему случаю и старообрядцы по всей России. В Москве же они осмелились поместить даже объявление в "Полицейских ведомостях" о том, что в Покровском Храме Рогожского Кладбища будет совершено 19 февраля молебствие о здравии и благоденствии императора и всей царской семьи, на каковое и приглашались старообрядцы всей Москвы. По этому поводу московская духовная консистория, с благословения Московского митрополита Макария, учинила целое дело: как могли раскольники публиковать в газете [объявление] о своем богослужении, когда самое это богослужение есть вопиющее преступление. И хотя было следствием установлено, что означенное объявление было напечатано с разрешения самого управляющего Москвой, князя Владимира Андреевича Долгорукова, духовная консистория все-таки командировала двух священников допрашивать старообрядцев-рогожан: почему, на каком основании и кто совершает богослужения в храмах Рогожского Кладбища. Предстояли большие неприятности старообрядцам и самому Кладбищу. Этому всероссийскому духовному центру старообрядчества угрожали еще более тяжкие последствия. Только вмешательство в это дело тогдашней печати, пристыдившей "высокоталантливого и просвещенного митрополита Макария" "в высшей степени бестактности", что он поводом для преследования старообрядцев "избрал молитвословие русских людей за русского царя"^*274*, да защита старообрядцев со стороны поименованного князя спасла их от нависшей над ними новой "духовно-иерархической инквизиции".

Жизнь и царствование императора Александра закончились мученичеством: он был убит на набережной Екатерининского канала в Петербурге разрывными бомбами 1 марта 1881 г. Вся Россия оделась в траур, для старообрядцев тем более печальный, что они все надеялись, что именно этот монарх даст им свободу и, кроме того, что при покушении на царя был убит и старообрядец, казак Александр Матвеевич Малеичев, сопровождавший императора в качестве его телохранителя. Начальство разрешило петроградским старообрядцам похоронить своего убиенного единоверца на своем, Громовском кладбище в Петрограде. В погребении участвовало 70 человек "собственного его величества взвода", из которых 50 казаков оказались старообрядцами. Прибывшие к погребению офицеры императорского конвоя с удивлением спрашивали: "Почему же старообрядческие священники не участвовали в погребальном шествии?"^*275*

Так печально закончилось "освободительное" царствование императора Александра II. На царственный престол взошел новый император - Александр III.

Рогожское кладбище в Москве

Священство на Рогожском Кладбище никогда не прекращалось^*276* . Уже по присоединении митр. Амвросия здесь продолжали служить еще два священника из прежних - о. Иоанн Ястребов и Петр Русанов, оба подчинившиеся Белокриницкой иерархии. Русанов, однако, вынужден был отступить в единоверие, а о. Иоанн остался верным св. Церкви до самой смерти своей, последовавшей 19 декабря 1853 г. Он дожил до глубокой старости - 83 лет, прослужив на Рогожском Кладбище 49 лет и 9 месяцев.

В главе "Духовные центры старообрядчества в России" мы уже говорили, как и при каких условиях возникло Рогожское Кладбище: в самом начале своем оно уже подверглось гонениям со стороны высшего духовенства господствующей церкви и в такое "либеральное" время, каковым было царствование Екатерины Великой. Удивительно, как оно уцелело в страшную николаевскую эпоху, когда были разгромлены все исторические духовные центры старообрядчества, когда даже за границей, в Австрии, по требованию царя Николая, был закрыт сам Белокриницкий монастырь. Ясно, что только Десница Божия прикрыла его от дерзновенных попыток врагов совсем уничтожить его. А попыток этих было немало, и Рогожскому Кладбищу пришлось пережить и претерпеть много тревог, нападений, насилий, ограблений и прочих неприятностей.

Гонения начались еще при Александре I. После оставления Наполеоном Москвы и занятии ее донскими казаками во главе с отечественным героем графом Платовым, старообрядцем, рогожане поставили в одном из своих Рогожских храмов походный полковой алтарь, подаренный Рогожскому Кладбищу Платовым, и старообрядческие священники начали служить в нем Божественную Литургию. Но ровно через девять лет и семь месяцев алтарь этот был убран по требованию правительства и служение обеден прекратилось^*277*. Это было еще при Александре. Потом начались гонения николаевские. В 1835 г. правительство закрыло детское отделение Рогожской богадельни: живите и учитесь, как хотите. Детей разогнали. Вскоре закрыли и больницу для душевнобольных и самих больных разогнали. Затем закрыли и все три Рогожских храма, но потом открыли^*278*. В 1854 г., 9 августа, последовало Высочайшее повеление отобрать у старообрядцев одну из их Рогожских церквей и превратить ее в единоверческую. Была отобрана меньшая из церквей - Никольская, да и в той некому было молиться. 23 сентября того же года она была освящена для единоверцев.

Такому событию особенно был рад Московский митрополит Филарет. Собственно, по его инициативе совершилось это отобрание. Он надеялся и старался и все Рогожское Кладбище превратить потом в единоверческое.

Рогожское Кладбище было под постоянным наблюдением правительства: на нем жил и все дела его контролировал особый государственный чиновник-смотритель. В августе 1854 г. по Высочайшему повелению таковым смотрителем был назначен статский советник Мозжаков, человек грубый, резкий, бесчестный, страшно ненавидевший старообрядцев и лакейски преданный Филарету. Он пробыл в этой должности только год с лишним, но за такой краткий срок наделал столько зла старообрядцам и Рогожскому Кладбищу, что даже его заместитель, государственный чиновник г. Лонгинов в своем официальном рапорте описывает этот год как сплошной ужас.

Правительство с какою-то необъяснимою жутью боялось, как бы на Рогожском Кладбище не водворились священники Белокриницкого рукоположения. Вероятно, николаевский трепет перед этим священством заразил и само правительство. Особенно трепетал правительствующий Синод. Митрополиту же Филарету появление одного какого-нибудь священника этого рукоположения казалось чрезвычайным ужасом. Над Рогожским Кладбищем действительно навис настоящий ужас сыска, шпионства, непрерывных обысков и разного рода выселений с него мирных жителей. Смотрителю Мозжакову по Высочайшему распоряжению от 15 декабря 1854 г. было приказано: принять деятельные меры к отысканию "старообрядческих духовных лиц" (конечно, писалось злобно и ругательски неприлично, хотя и царем: "раскольнических лжедуховных лиц")^*279*. Разумеется, Мозжаков, как подобострастно выражается профессор Субботин, "исполнял свои обязанности с беспримерным усердием": "...все старания он прилагал к тому, чтобы поймать появившихся в Москве, за стенами кладбища, австрийских попов и самого их архиепископа Антония Московского". Кладбище было окружено густой сетью шпионов и доносчиков. Даже единоверческие духовные лица занимались шпионством: единоверие на Кладбище было штабом шпионства и доносов. Справедливо говорит Субботин, что "время, когда Мозжаков был смотрителем Кладбища и доныне вспоминается рогожцами, как одно из самых тяжелых"^*280*. Мозжаков сам рапортовал правительству: "Приняты были мною самыя строгия меры, вследствие коих не только сам я, но и чрез агентов своих, должен был следить за всяким шагом раскольников"^*281*. Если сам глава шпионов и охотников на старообрядцев считает свои меры "самыми строгими", то можно себе представить, что это были за меры и в какой убийственной атмосфере жили московские старообрядцы, если каждый шаг их контролировался шпионскими и всякого другого рода средствами и мерами. Помимо мер, которые тогда считались законными и которые были даже Высочайше предуказанны и утверждены, Мозжаков применял к старообрядцам и другие меры и средства, которые даже и по тогдашним бесправным временам признавались незаконными и своевольными. Государственный чиновник Лонгинов перечисляет их в своем официальном рапорте г-ну московскому губернатору. "Я нашел, пишет он, на Рогожском Кладбище раскольников и их имущество жертвами самых произвольных распоряжений" В то время старообрядцев прихожан Рогожских храмов насчитывалось 30 тысяч, да призреваемых в рогожгких богадельных палатах содержалось более 600 человек. Единоверцев же числилось лишь полторы тысячи душ, причем не все они были московскими жителями, следовательно, не были кладбищенскими прихожанами. Призреваемых же единоверцев было не более 25 человек. Лонгинов фактически доказывает, что цифра единоверцев в полторы тысячи человек "есть мечтательная и существует только на бумаге". На самом деле их было очень незначительное количество. И тем не менее, огромное количество старообрядцев, которые на свои личные средства содержали всех призреваемых и все Кладбище, "считалось ничем в сравнении" с небольшой кучкой единоверцев. Последние "часто против всех правил справедливости оказывались правыми", а старообрядцы, "запуганные принимавшимися против них частными и общими мерами, виновными, переносили придирки, обиды и гонения". Вслед за отобранием от них часовни для единоверцев, у них была отнята и одна богадельная палата на сорок человек совершенно "своевольно и в противность воли строителя оной и его сына", а больные этой палаты переведены были в другие. Захватывали единоверцы и частные дома старообрядцев и размещали в них то своих призреваемых, то свой причт. Самоуправно забирали в Рогожских храмах церковные книги, дорогие облачения и другие церковные принадлежности. Наконец, последовало, как выражается официальный рапорт, "неслыханное самоуправство в запрещении старообрядцам отправлять в часовнях Кладбища службы". Всякое богослужение прекратилось в этих храмах. Затем последовало строжайшее распоряжение о применении к старообрядцам закона о купеческих гильдейских повинностях. От старообрядцев-купцов отбирались все купеческие права, а с ними и все права по воинской повинности, коими пользовались их дети и внуки. Они превращались в бесправных людей: им предстояло разорение и гибель их предприятий и дел, а также расстройство и семейного положения. Но они все это могли сохранить лишь присоединением к единоверию. Вот и пошли массовые присоединения купцов к единоверию: в виду того, что 1 января 1855 г. кончался срок о приписке к купеческому сословию, в два последних дня декабря - 30 и 31 - присоединились к единоверию 341 человек гильдейцев-старообрядцев. Конечно, присоединение это было лишь на бумаге, многие присоединенные в глаза не видели единоверческого священника, присоединявшего их, они получили от него через какое-либо другое лицо (сына, приказчика) лишь свидетельство о присоединении, которое нужно было представить в купеческую управу. Тем не менее, самому Рогожскому Кладбищу грозила гибель: вследствие такого огромного количества присоединенных его объявило бы правительство просто единоверческим. Но, выражаясь словами профессора Субботина, "по неведомым судьбам Промысла Божия", пекущимся о Церкви Христовой и о гонимых чадах ее, внезапно скончался император Николай Павлович - 18 февраля 1885 г. Старообрядцы сразу же вздохнули свободнее, как и вся великая страна - Россия. Пошли перемены в правительстве. Жестокий, своевольный и крайне несправедливый смотритель Кладбища Мозжаков был удален с этой должности и заменен новым чиновником, выше упоминавшимся М.Н. Лонгиновым, камер-юнкером, довольно известным литератором, человеком в высшей степени справедливым, честным и гуманным. Вскоре последовало и разрешение старообрядцам Рогожского Кладбища восстановить так долго не совершавшееся богослужение в кладбищенских храмах. Разрешение это выражено в отношении министра внутренних дел на имя московского губернатора, графа Закревского, от 15 января 1856 г. В следующее же воскресенье старообрядцы собрались в огромном количестве в своем зимнем храме, чтобы принести благодарственное Господу Богу служение по случаю такой радости. Как же не радоваться, как не ликовать: русское правительство разрешило русским же людям молиться Богу в своих родных храмах.

Но вскоре эта радость превратилась, уже при новом императоре, в чрезвычайно длительную печаль, тянувшуюся почти целых полстолетия. Что же случилось? 21 января того же 1856 г., в субботу, была отслужена обычная вечерня, а утром - 22 утреня и часы. Конечно, у всех старообрядцев было радостное, почти пасхальное настроение. Таковым оно и должно быть. Но эта радость христиан была тяжкой и невыносимой для врагов истинного христианства. Один из них, иеромонах Парфений, прозванный Гусляцким, отступник от старообрядчества, прославившийся как клеветник, которого даже Субботин называет в своей "Истории Белокриницкой иерархии" за его гнусные клеветы, "нелепейшим Парфением". Именно этот грязный предатель написал донос в Петроград одному лицу, близкому к царю, а тот доложил его Александру Николаевичу. В доносе было описано ликование старообрядцев Рогожского Кладбища, и что при этом будто бы произошло столкновение между единоверцами и старообрядцами и вообще произошли какие-то беспорядки. Государь приказал министру внутренних дел произвести расследование по этому делу. Новый правительственный смотритель на Рогожском Кладбище, г. Лонгинов, произвел, по предписанию московского губернатора, самое тщательное расследование о злополучном богослужении и, кроме того, о минувших делах отстраненного смотрителя Мозжакова, об его насилиях, а также о состоянии единоверия на Кладбище. Г-н Лонгинов представил обширный доклад г-ну губернатору, а тот препроводил его г-ну министру внутренних дел, который в свою очередь доложил его государю. О состоявшемся богослужении, которое дало повод Парфению клеветать на старообрядцев, говорилось в этом докладе: "Торжество состояло в общем веселье, в слезах радости при первой общей молитве людей, верующих по-своему, но обязанных за то отчетом не другим людям, а Богу, и лишенных противозаконно сего утешения в течении четырнадцати месяцев. Если радость эта преступна, то виновны в ней те, кто осмелились самовольно отнять у них это утешение и подали им тем самым повод изъявлять ее в высшей степени при возвращении им законного права". Лонгинов установил, что никаких ни беспорядков, ни столкновений старообрядцев с единоверцами при этом торжестве не было. Замечательное суждение для того времени высказал этот чиновник со мерах борьбы с старообрядцами и о самом старообрядчестве. Он считал, что "вопрос о расколе есть не один церковный вопрос, а вопрос государственный и общественный". При этом ссылался на общественное мнение, которое решительно высказывалось "в пользу мер кротости и справедливости" в отношении к старообрядцам.

Все же доносы на старообрядцев, оказавшиеся ложными и явно злонамеренными, он определил как "отчаянные вопли, основанные на своеволии и разных корыстных расчетах".

После такого рапорта, написанного блестяще и, главное, основанного на несомненных фактах, нужно было ожидать, что старообрядцев оставят в покое: пусть молятся Богу по-своему. В то же время и в правительственных сферах повеяло духом свободы и справедливости. Но в дело вмешался сам Филарет, знаменитый Московский митрополит, имевший огромное влияние не только в духовных кругах, но и в правительственных сферах. Вскоре после радостного богослужения старообрядцев он отправил в Петербург Синоду секретное донесение об этом событии. Его очень возмутило, что при богослужении старообрядцев "было необыкновенно большое собрание" молящихся и что при этом "зажжено было множество свечей", а главное - "против царских врат была поставлена курильница", и с чем бы вы думали? - "с ладаном". Вот чего испугался великий святитель православия - ладана. Но это еще не все. Было нечто поопаснее самого ладана. Хотя Филарет заявляет в донесении, что за богослужением старообрядцев (он, конечно, выражается: "раскольников"), "по неимению священства не было никакого молитвословия", но добавляет, что "в последующие дни замечено, что во время службы отворяемы были царские врата и служащий делал возгласы. Так как сего не может делать мирянин, то заключают, что служащий был лжесвященник. Одежда на нем была мещанская, и он острижен по-мещански, но могло быть, что он под верхней одеждой скрывал епитрахиль". Полагают, - добавлял Филарет, - что это был австрийский поп^*282*. А это-то и было самое страшное и самое гибельное для всего православия. Боже мой! Как это было грозно! Нашествие Наполеона на Москву с "дванадесят язык" не так волновало филаретов и Синод, как это таинственное появление в царских вратах старообрядческого храма какого-то неизвестного лица в "мещанской одежде". Филарет высказывает опасение: не было ли разрешено начальством богослужение в храме Рогожского Кладбища, - "...это был бы печальный случай, которого последствия нелегко измерить". В заключение московский митрополит решительно и убежденно заявляет: подкрепить раскол на Рогожском Кладбище, - значит, подкрепить его даже до отдаленного края Сибири, и напротив, ослабить его на Рогожском Кладбище, - значит ослабить его повсюду"^*283*.

При расследовании дела о богослужении на Рогожском Кладбище имелось в виду и это донесение Филарета. В представленном императору всеподданнейшем докладе министра внутренних дел 20 апреля того же года были опровергнуты и все эти волнующие митрополита догадки его насчет старообрядческого священника, будто бы в "мещанской одежде" отправлявшего богослужение в Рогожском храме. Министр счел нужным отметить при этом, что даже в предшествующее царствование "правительство не решалось опечатать ни Рогожских, ни Преображенских часовен". Упомянул даже, что эти "часовни имеют частые отношения с уральскими казаками, по всему вероятию, с раскольниками линейного казачества". Подчеркнул, что "в настоящую минуту политическое положение России восприняло новый вид" и т.д. Министр разъяснил государю даже и такую простую вещь, что "лишение гражданских прав и материальных выгод не могут успешно действовать на совесть и на умы раскольников в деле обращения их к православию"^*284*. Тут нужны другие меры, духовные: кротость, справедливость, любовь. Это должно бы духовенство православной церкви разъяснить и внушить государю. Но оно, напротив, имело свое спасение в мерах полицейских, в средствах принуждения и насилия, преследования и гонения старообрядцев.

Митрополит Филарет настойчиво продолжал вести полицейскую политику, он добивался во чтобы то ни стало закрыть Рогожское Кладбище, отобрать его у старообрядцев. Он сумел два раза лично разговаривать с императором по этому вопросу и хвалился потом, что имел успех. Дело о Рогожском кладбище было передано в Петербургский Секретный Комитет, который и постановил о старообрядческих храмах на Рогожском Кладбище: "Запечатать алтари" и "дозволить раскольникам рогожским приходить в часовни только молиться про себя, без чтения и пения". Это постановление было представлено на утверждение императора 20 июня 1856 года, и он тогда же утвердил его с особой собственноручной резолюцией: "Исполнить, тем более, что так как на Рогожском Кладбище священников нет и не должны быть допущаемы, если не присоединятся к православию или единоверию, то и алтари для службы не нужны". По свидетельству автора книги "Деятельность митрополита Филарета по отношению к расколу", г. В. Беликова, уже на другой день Петербургский митрополит Никанор "с восторгом уведомлял московского святителя об этой резолюции государя, полагая, - как писал он, - что защитники поповщинской секты не скоро сообщат вам решительное утверждение, весьма утешительное для православных и единоверцев". "Это известие, - сообщает г. Беликов, - доставило великое утешение митрополиту Филарету"^*285*. Он сам писал: "С благодарением к Богу и к благочестивейшему государю императору приемлю правосудие, сказанное его императорским величеством православию и единоверию"^*286*. Он "поспешил сообщить это радостное известие священникам и старостам единоверческих церквей на обоих старообрядческих Кладбищах (в том числе и на Преображенском, беспоповском), приказавши в то же время по возможности негласно наблюсти и дознать чрез священника Симеона Морозова, когда и каким образом исполнено будет распоряжение государя о запечатании алтарей, и донести ему об этом. Вскоре повеление государя было приведено в исполнение со всею точностью: алтари в обеих часовнях Рогожского Кладбища были запечатаны, и доступ в них австрийскому духовенству был загражден. Так неудачно закончилась, благодаря, главным образом, м. Филарету, эта новая попытка рогожских старообрядцев провести на свое Кладбище новоявленное священство", - не без удовольствия заключает г. Беликов. Зато как радовались и как торжествовали филареты и никаноры, Синод и все архиереи, да и все их православие! Профессор Субботин еще раньше Беликова отмечал, что запечатание алтарей Божиих на Рогожском Кладбище "доставило великое утешение митрополиту Филарету"^*287*. Но по внутреннему смыслу в этом филаретовском торжестве и в великом утешении заключалось убийственное поражение самого господствующего и ликующего православия, ибо для всех ясно, что этот акт насилия над старообрядцами продиктован страхом перед моральной и духовной силой старообрядчества, внушен жутким ужасом перед старообрядческой иерархией. Неизвестного старообрядческого попика, будто бы служившего на Рогожском Кладбище, до смерти перепугался всесильный митрополит Филарет. Его охватила трусливая боязнь, что из-за одного неведомого иерея, наряженного еще только в "мещанский камзол", может поколебаться все православие и, чего доброго, совсем погибнуть. Этот трепетный страх внушил Филарет и самому всероссийскому императору. Не по какому другому мотиву царь приказал запечатать старообрядческие алтари, как только по этому единственному - по страху перед старообрядчеством. Какое слабое православие! Как могли старообрядцы питать к нему какое-либо уважение, когда сами верховные руководители его: митрополиты, Синод и даже фактический глава его - государь считали его столь слабым, в такой поразительной степени бессильным и нетвердым, что его мог расшатать и ослабить один рогожский старообрядческий священник! Этот акт запечатания алтарей у старообрядцев был демонстративным позором казенного православия. Обесславил им себя перед всем христианским миром и император. То, что он совершил на Рогожском Кладбище над старообрядческими церквами, именно то самое, но только в несравненно больших размерах и с большей смелостью, через шестьдесят лет совершили безбожники над всей Россией. "Великое утешение" Филарета превратилось в великое торжество большевизма и безбожия!

Московские старообрядцы неоднократно обращались к правительству и к самому государю Александру Николаевичу со слезными просьбами - распечатать их святые алтари. Просили они об этом после освобождения крестьян от помещиков в 1861 г., просили после освобождения болгар от турецкого владычества в 1878 г. В одном прошении к министру внутренних дел, графу Лорис-Меликову старообрядцы писали: "Веруя безусловно в просвещенную готовность вашего сиятельства на всякое доброе и справедливое дело, мы берем смелость обратиться к Вам, благородный граф, с нашею всепокорнейшею просьбою. Не откажите нам в вашем предстательстве - повергнуть нашу мольбу к стопам Августейшего Монарха: да окажет он и нам, верным сынам своим, свою великую милость, да распространится и на нас его отеческое милосердие. Да повелит он, великий государь, Освободитель, освободить и наши святыни от наложенных на них печатей. Да раскроются врата наших храмов и да даруется нам, старообрядцам, приемлющим священство, святое право с чистым и сокрушенным сердцем возносить к Всевышнему наши горячие молитвы по заповеди апостола: "За царя и иже во власти суть"^*288*.

Все эти прошения и ходатайства оставались голосом, вопиющим в страшной, выжженной злобой и ненавистью пустыне. Только в 1883 г., уже при Александре III, старообрядцы вымолили разрешение поставить маленькие алтари на солее, примкнутыми к запечатанным алтарям. Но не долго они простояли, только три года - поднялась духовно-православная травля против старообрядческого служения в алтарях Божиих: архиереи, митрополиты, миссионеры и главный их вождь - профессор Субботин вопияли все время о "неслыханным попирании Высочайшей воли о запечатании алтарей на Рогожском Кладбище", пока не добились распоряжения правительства снять алтари. "Благодарение Богу, - торжествовал кощунственно профессор Субботин, - алтарей этих уже не существует"^*289*. Так святые храмы Рогожского Кладбища во все последующее царствование императора Александра III и в первую половину царствования нового императора, Николая II, продолжали оставаться с запечатанными алтарями Божиими и без приставленных временных алтарей. Волею православных и настойчивым требованием православных митрополитов и прочих "благочестивых" людей, старообрядчество лишено было права и возможности в самом сердце их собственной страны, в своих святых храмах приносить бескровную Жертву Господа Нашего Исуса Христа. Только уже в 1905 году последовало открытие запечатанных алтарей Божиих, о чем будет речь в своем месте.

Белокриницкая митрополия

Много Белокриницкая митрополия пережила радостей, но немало в ее истории было и горя, и всяких тревог. Много крупных и чрезвычайных событий произошло в Белокриницком монастыре за все эти почти сто лет его существования с момента учреждения в нем святительской кафедры. Сколько здесь было за это время соборов, всяких духовных съездов, совещаний! Каких только депутаций, сановных, официальных и частных лиц не видел в своих стенах этот духовный центр старообрядчества, начиная с мелких австрийских чиновников и кончая королевскими особами. В нашей краткой Истории мы можем отметить лишь немногое и прежде всего - самих митрополитов.
Всех митрополитов Белокриницких было после м. Амвросия восемь.

АМВРОСИЙ

1. Кирилл

2. Афанасий

3. Макарий

4. Никодим

5. Пафнутий

6. Силуян

7. Иннокентий

8. Тихон

Согласно установления Белокриницкого общебратского собора, все Белокриницкие митрополиты прежде своего посвящения в это достоинство должны были подписать следующее "Изложение правил о содержании митрополита, его наместника и архимандрита", состоящее их пяти пунктов, "основанных на фундаментальном общебратском Уставе", представленном в свое время австрийскому правительству.

В первом пункте говорится: "Все, находящиеся на жительстве в Белокриницком монастыре, не только священники и архимандриты, но и самые архиереи имеют быть, как ныне, равно и навсегда, без всякаго денежного жалованья (монастырский Устав. Гл. 5. Ст. 1), для того пища и одежда и вся прочая житейская потребность да будет для всех от монастырской общебратской трапезы. А одежда приличествующая для каждого, по достоинству чина и занятий (монастырский Устав. Гл. 2. Ст. 4-6)".

Второй пункт говорит о доходах, поступающих в монастырь: какие бы они ни были, они не могут поступать в собственность или разделяться между братиями, но должны быть общемонастырскими. Исключается особая присылка именная, но и в таких случаях "излишняя на своих руках содержать запрещается, а должна быть положена в общемонастырское хранилище", откуда положивший "имеет власть на настоящую себе потребу и паки получить, только было бы не на растление общебратскаго и собственнаго обычая (монастырский Устав. Гл. 5. С. 2). В случае же смерти все оставшееся имущество митрополита или епископа, или архимандрита и прочих уже совершенно поступает в общую монастырскую собственность (Кормчая. Гл. 44. Л. 358 и 359; Устав монастырский. Гл. 5. С. 3), разве при животе своем кому что своим писанием заповедует, но не вне монастыря" (Исключение сделано лишь для м. Амвросия, по особым обстоятельствам).

Третий пункт "Изложения" устанавливает взаимоотношения митрополита, наместника и архимандрита монастыря. "Права монастырскаго заведывания да не смешиваются с делами святительскими". Архимандрит руководствуется вполне монастырским Уставом под "благочинным покорением митрополиту". Митрополит руководствуется Кормчей и Уставом. Если он захочет устроить что-либо новое к братской пользе, то может это сделать лишь с согласия "монастырскаго общебратскаго собора".

Четвертый пункт - о праве отлучек из монастыря митрополита, епископа и архимандрита: все отлучки должны быть с согласия и благословения старшего. Если кто совершает соблазн (чего Боже сохрани), то с таковым следует "поступить по точному смыслу монастырскаго Устава", которому подчинен и сам митрополит (ст. 4 в "Предмете о святителе"). Оговорено, что и митрополит Амвросий подчинен этому порядку.

Пятым пунктом требуется, чтобы настоящее "Изложение" подписывали своеручно перед хиротонисанием все будущие митрополиты, наместники и архимандриты. Уклоняющийся же от сего "да не будет поставлен в сан предназначеннаго ему достоинства. Ибо, по долгу всеобщего христианскаго закона, всем духовным пастырям, повинующимся гласу Христа Спасителя, подобает крест носити паче пасомых, и не наемником быть, но и самую душу свою за пасомых полагать. Правила же соблюдать прежде самому, да и тии удобно соблюдут. В заключение же заповедуется именем Господним, дабы Соборное сие Изложение хранить навеки свято и нерушимо, аминь". Генваря 5/17 дня 7354-1846 года.

На подлинном "Изложении правил" значатся следующие подлинные подписи:

1. "Митрополит Амвросий (греческими литерами. Здесь же рукою инока Павла приписано: "Си есть Амвросий митрополит 1-й". Приложены две печати: одна митрополита Амвросия, другая монастырская. 2. Белокриницкаго монастыря архимандрит Геронтий.

3. Того же 5/17 генваря 7354-1846 года подписал: Священноинок Кирилл, предъизбранный в епископа епархии Майноса и в наместника Белокриницкой митрополии.

4. Священноинок Ануфрий, предъизбранный во епархии Ибраиловской - подписуюсь Августа 26 дня 7355-1847 года.

5. Священноинок Аркадий, предъизбранный во архимандрита Белокриницкого монастыря. Декабря 14 дня 7359-1851 года. Во архиепископы поставлен Августа 22 дня 7302-1854 года.

6. 1862 года. Белокриницкого монастыря архимандрит Сергий.

7. Священноинок Антоний, предъизбранный в архиепископа епархии града Фурмоса и в наместники Белокриницкой митрополии. Сентяб. 7 дня 1867 года.

8. Священноинок Афанасий, предъизбранный в архиепископа епархии града Ибраилова и в наместника Белокриницкой митрополии. Подписуюсь июня 2-го дня 1871 года.

9. Священноинок Макарий, предызбранный во епископа епархии Тульчинской и в наместника Белокриницкой митрополии, подписуюсь июня 3-го дня, 1900 года, а поставлен во епископа 8-го дня 1900 года. Произведен митрополитом Макарий 1906 года, сентября 10 дня, 7415 года"^*291*.

1. Кирилл, митрополит Белокриницкий, как мы в своем месте уже говорили, был избран в наместники митрополии по жребию из трех предызбранных кандидатов. Нужно заметить, что жребий не всегда бывает удачным, но его нельзя оспаривать, ибо он отдается на волю Божию. А она непостижима и таинственна, и ей нужно покоряться безусловно и с любовью. Так был принят и жребий Кирилла - с покорностью воле Божией. Строгой, трезвой, высоконравственной жизни, твердый ревнитель благочестия, ревностный иногда не по разуму, митрополит Кирилл имел слабый характер, легко поддающийся влиянию посторонних лиц. Пока был жив инок Павел и имел на него благотворное влияние, все иерархические дела того времени шли великолепно. Но Павел скончался очень рано, не дожив до полных даже 46 лет: умер 5 мая 1854 г. Под этим числом в Павловой "Памятнике происходящих дел" рукою архидиакона Пафнутия Овчинникова, впоследствии знаменитого старообрядческого епископа Коломенского, записано: "Сего числа в 9 часу по полудни, то есть в вечор, в среду преполовения праздника Пасхи, преставился от сея жизни верховнаго совета член и основатель и правитель сей Белокриницкой митрополии, преподобный отец инок Павел великий в вечное наследие, идеже и всем нам подобает быти". Еще более скромно отмечена смерть Павла в Ануфриевском "Памятнике". "Блаженный ктитор святой митрополии сей, инок Павел отыде к Богу на вечную жизнь". Очень кратко возвещает и надпись на могильном каменном кресте: "Под этим крестом погребено тело раба Божия инока ПАВЛА, восстановителя православной старообрядствующей иерархии устроением в 1840 году святительского престола в здешней Богоспасаемой митрополии. Он родился 1808 года, июня 29-го, постригся в иноки 1836 года, а преставился 5-го мая 1854"^*292*. Скромная, благочестивая и святая жизнь Павла, богатая, однако, величайшими делами, удивительными подвигами и несравненными победами даже над императорами всесильными, закончилась так тихо и незаметно, по-пустынному, как умирали великие подвижники древности. И как убого-скромно возвещают о сем все вышеприведенные надписи: какая-то неизъяснимая грусть и скорбь в них слышится. Старообрядцы не умеют прославлять своих действительно великих и замечательных деятелей^*293*. Но может быть, в этой молчаливой скромности и заключается настоящее величие^*294* . В некоторое утешение себе будем думать так.

Инок Павел Белокриницкий знаменит и славен не только "восстановлением старообрядческой иерархии и устроением святительского престола", но и как даровитый писатель и глубокий знаток Писания. После него осталось немало его творений, некоторые их них мы упоминали в своем месте. Особенно выдаются своими обоснованиями и внутренними достоинствами его Устав Белокриницкого монастыря и Десять посланий к беспоповцам. Павел с помощью Божиею не только смог восстановить иерархию в старообрядческой Церкви, но и обосновать ее и защитить от всяких обвинений своими богатыми знаниями Священного Писания, церковных канонов, святоотеческих творений и истории церковной^*295* . Поэтому она и имела такой необычайный, лучезарный успех в России при невозможных даже условиях. Павел умер рано - почти в самом расцвете своих лет и сил. Таинственно-загадочна такая смерть. Но не дано нам проникать в непостижимые тайны Божий.

Еще при жизни инока Павла митрополит Кирилл имел аудиенцию у нового австрийского императора Франца Иосифа I. Об этом имеется следующая запись в Ануфриевском "Памятнике" под 9 октября 1851 года:
"Сего числа вечером прибыл в Черновицы государь император Франц Иосиф I, а 10-го числа до полдень наш митрополит Кирилл с братиями являлся к нему в квартиру на личную аудиенцию, как и прочие знаменитые особы, для поздравления с благополучным приездом. Царь принимал веселым лицом, весьма радостно. И по изъявлении ему митрополитом многолетнего здравия и счастливого царствования, он, выслушав, отвечал всем: "Я Буковину сердечно люблю и вам желаю пребывать и в верноподданической любви под нашим покровительством всегда и в покое". И так, почтенно всем кланяясь, отпустил с благодарностью. Император вечером на забаву выезжал в каменный обширный сад, который был весь чудесно иллюминирован огнями... Там же от всяких наций, живущих в Буковине, представляемы были царю от числа черни мужеского и женского пола народы, каждая нация своим чередом, и кто в чем искусен, представляли ему свои мирские забавы, то есть иные на инструментах играли, а иные песни пели, другие же танцевали. А наши христиане, липоване, по обыкновению своему русской природы, поднесли государю хлеб-соль, и он принял своими руками. А от мирских забав наши отказались. Однако спели ему многолетие трижды. Но и паки на другой вечер в Радауцах (ибо тамо приказано было таковому быть сбору: там свободнее было время, где то же самое происходило) наши мужчины пели многодетно и праздничные славники. Потом особым своим отделением жены и девицы подходили к царю и все вкупе спели один ирмос "Радуйся Царица", ибо им полюбися сия песнь и всем знаком. И тако они сим аки бы предназначили ему невесту, имеющую быть царицу. И царь был всем доволен".

Какую грустно-радостную трагедию переживали тогда русские люди, старообрядцы: в России русский царь преследует их, русских людей, за их верность древлерусской вере, старорусским святым книгам, чинам, обычаям; а чужой им царь, австрийский император, дает им, совсем не австрийским людям, свободу, покровительствует их вере и Церкви, признает их митрополита как законного святителя, оказывает ему внимание и честь. В родной стране грусть, скорбь, плач и рыдания, а в чужой - радость, ликование, велие празднование.

После смерти инока Павла большую печаль причинил русским старообрядцам и вообще всей старообрядческой Церкви и сам митрополит Кирилл. Под влиянием и по настойчивому внушению одной раздорнической партии он рукоположил на Москву 24 июня 1864 г. другого епископа, Антония 2-го, чем нарушил канонический порядок и за что сам подвергся осуждению как со стороны Российского Собора старообрядческой Церкви, так и со стороны митрополита Амвросия. Впоследствии м. Кирилл осознал свое преступление и подверг Антония 2-го, как незаконно поставленного и учинившего раздор церковный, конечному извержению из сана на состоявшемся в Белокриницкой митрополии Соборе 5 июня 1871 г.^*296*

Дожил м. Кирилл до глубокой старости - 88 лет, управлял митрополичьим престолом 26 лет и почил о Господе благочестно 2 декабря 1873 г. За два дня до смерти он призвал к себе священноинока Феодосия и сказал ему: "Исповедуй и причасти меня". Феодосии исполнил его желание. Пособоровали же его за три часа до смерти. Погребение состоялось 7 декабря. Совершали его: наместник Афанасий, архиепископ Аркадий Васлуйский и Иринарх, архиепископ Славский с несколькими архимандритами, игуменами и иереями. Было множество народа из разных мест^*297*.

2. Почившего м. Кирилла заместил новый митрополит Афанасий. В мире Аггей Феодорович Макуров, он долгое время священствовал в большом приходе села Писк, отстоящем от г. Браилова в трех верстах. Став вдовым, он был избран епископом на Браиловскую епархию и 3 июня 1871 г. был рукоположен в это достоинство м. Кириллом, тогда же наречен был и наместником митрополии. Девятого мая 1874 г. был всесоборне возведен в митрополиты Аркадием, архиепископом Измаильским, Иринархом, архиепископом Славским и Виссарионом, епископом Тульчинским. Характера уравновешенного и спокойного, Афанасий управлял Белокриницкой митрополией благоразумно и мирно в течение 32 лет. Он так же, как и предшественник его, имел честь быть на аудиенции у австрийского императора, того же Франца-Иосифа I, в Радауцах. Эта встреча митрополитом императора была еще торжественнее и задушевнее. Царь пожал руку Белокриницкому святителю и низко поклонился ему в ответ на его приветствие. Инокини женского монастыря Белокриницкого пели императору многолетие и молитву Святому Духу "Царю Небесный", и поднесли ему две шитые золотом лестовки. Царь тепло их благодарил, а лестовки надел на руку и так с ними сел в карету, показывая их народу. Так как об этом царском приеме было напечатано в заграничной старообрядческой газете "Старообрядец", откуда узнали о нем и русские старообрядцы, то у последних любезное и покровительственное отношение австрийского императора к их зарубежным братьям вызвало печальную зависть. Они писали в названную газету: "У вас в Австрии митрополит Афанасий встречает царя, и царь берет его за руку и, любовно пожимая, благодарит с поклоном за встречу и поздравление. А у нас в России все епископы под полом, в погребах или где-нибудь в непроходимых лесах и болотах сохраняются. Но чтобы явно выйти поздравить государя нашему епископу - Боже, сохрани! Не позволит совершить такой соблазн духовенство господствующей церкви... Старообрядцы в Москве только помолились Богу за царя, и то митрополит Московский Макарий было с ума сошел по этому случаю: бегал ко всем министрам с жалобой на раскольников и самого царя просил слезно - подражать своему отцу, Николаю Павловичу"^*298*. В своем месте мы сообщали о том возмутительном факте, что Московская консистория, с благословения митрополита Макария, знаменитого церковного историка, привлекла старообрядцев Рогожского Кладбища к ответственности за напечатание в московских "Полицейских Ведомостях" объявления о молебствии за царя в Покровском храме Рогожского Кладбища. В России - это уголовное преступление, а в Австрии сам император принимает старообрядческого митрополита как законного святителя и отдает ему соответствующую честь.

В 1889 г. неизвестно по какой причине, думаем, по внушению из России, Императорская Королевская Центральная Комиссия в Вене запросила старообрядческую митрополию: в каком состоянии она находится в настоящее время, на каком основании существует, какое ведет просвещение, ведутся ли метрики? На эти вопросы ответил м. Макарий обширной докладной Запиской от 27 февраля (11 марта), того же года^*299*. Мы воспользуемся ею, чтобы познакомиться с тогдашним состоянием митрополии.

Самостоятельное существование старообрядческого (липованского) вероисповедания основано на целом ряде официальных документов, начиная с Высочайшей грамоты Императора Иосифа II (от 9 октября 1783 г.) и Высочайшего декрета императора Фердинанда (от 18 сентября 1844 г.) и кончая разными определениями Высокой Надворной Канцелярии и ее предписаниями губернской власти об утверждении и признании Белокриницких митрополитов и их наместников. "Итак, липованская старообрядческая церковь, существуя самостоятельно, не имеет никаких отношений к греко-восточной церкви". Дальше излагается различие старообрядческой церкви с греко-российской. Ярко говорится о бывших в царствование Алексея Михайловича проклятиях и осуждениях на православных христиан и на древнерусские обряды, обычаи и книги, что и совершило церковный раскол. "Начиная с 1656 и 1667 гг. все двести с лишком лет не могли ослабить оскорбленной памяти миллионов русского народа. Двести с лишком лет, несмотря на всевозможные виды преследований и гонений, несмотря на соблазны материальных выгод, на обольщение цивилизации, с изумительною цепкостью, твердостью, настойчивостью, мужеством удерживаются эти массы народа на историческом своем пути". Что касается церковного устройства старообрядческого вероисповедания, то оно таково: митрополит как верховный святитель, его наместник, хоть также епископ, состоит в зависимости у митрополита; затем священнослужители: иеромонахи, иеродиаконы и прочие церковнослужители и иноки - всего числом от 40 до 50 человек, жительствующие в Белокриницком монастыре. Все они находятся в подчинении у митрополита; и сам митрополит состоит под духовной зависимостью Собора своих единоверных епископов, которые существуют преимущественно в России под названием старообрядческих епископов (не признанных официально русским правительством).

В обществах липованских, т.е. сельских, существует духовенство так называемое белое: священники, диаконы и прочие церковные причетники, все женатые (по правилам греко-восточной церкви), поставляемые от Белокриницкого митрополита и священнодействующие под его зависимостью. Липованские общества, или селения в Буковине суть следующие: 1) Белая Криница, 2) Климоуцы, 3) Липовень (или Соколинцы), 4) Лукавец (или Лукавцы) и 5) Мехиздра. Во всех этих селениях существуют школы, в которых наука простирается не далее, как только читать книги на церковно-славянском языке и писать самым простым, ненаучным способом. Преподавание высших наук в этих школах невозможно за неимением средств, достаточных для содержания учителей, получивших образование. Под управлением Белокриницкого митрополита состоят липованские общества и их духовенство и в разных городах и селениях Румынии. Метрические книги в липованских обществах Буковины ведутся самостоятельно через своего писаря по форме, изданной губернским управлением.

Настоящая докладная Записка отправлена за подписью митрополита Афанасия. Императорская Комиссия вполне удовлетворилась данными объяснениями.

Замечательное событие произошло в митрополии в 1901 году. В январе этого года ее посетили три духовные особы римско-католической церкви: 1) французский епископ, 2) сопровождавший его монах-священник и 3) граф Андрей Шептицкий, тогда только просто монах (чина св. Василия), впоследствии знаменитый униатский митрополит в Галиции (кафедра в г. Львове). Принял их в Белокриницком монастыре митрополит Афанасий, а беседовал с ними от его имени о. Пафнутий Овчинников. Переводчиком был граф Шептицкий, прекрасно знающий русский язык. Беседа шла о двух предметах: 1) о причинах, разъединяющих старообрядчество с русской синодальной церковью и 2) об отношении старообрядчества к римско-католической церкви.

По первому пункту о. Пафнутий указал на:
а) проклятия и анафемы Московских соборов 1655, 1656 и 1667 гг. на православных христиан, не принявших нововведенных Никоном церковных обрядов и книг;
б) полемические книги, изданные синодальной властью в обличение старообрядчества и
в) жестокие гонения в России против старообрядцев.

По этим предметам беседа велась весьма обстоятельно. О. Пафнутий, превосходный знаток в этой области, разъяснил высоким гостям, что никоновские реформы, вызвавшие раскол русской церкви, заключались не только лишь в отмене старых вековых обрядов, но и в признании их "злобожними" ересями злейших еретиков: "ариан, савелиан, несториан, духоборцев, аполинариан, армян и прочих проклятых еретиков". Никон и его соборы провозгласили, что и "староцерковное славословие: аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе Боже будто бы не прославляет Бога в троичности Лиц и потому - богомерзко и противно вере православной". Самый Символ Веры, то есть, "Верую во Единаго Бога...", в древнецерковном произношении Никон и новые соборы осудили как отступление от подлинного текста греческого Символа, подлежащее "наистрашнейшим клятвам и анафемам святых отец и святых Вселенских Соборов". Довольно подробно рассказал о. Пафнутий и о "жестоких, бесчеловечных гонениях, воздвигнутых никоновской церковной властью против приверженцев церковной старины: о страшных пытках, мучениях, смертных казнях, сожжениях в срубах и на кострах". "Гонительное действие против старообрядцев усилилось еще, - продолжал о. Пафнутий разъяснять своим собеседникам, представителям римо-католической церкви, - и такими учреждениями, как, например, "Духовная Декастерия" - ужасное судилище, по существу своему инквизиция, которая развилась в России во всей своей ужасающей силе. С инквизиционной целью были учреждены инквизиторы и протоинквизиторы по духовному управлению". Это разъяснение о. Пафнутия было собственно ответом и по второму пункту собеседования: об отношении старообрядчества к римо-католической церкви, так как инквизиция в самых чудовищно-жестоких ее проявлениях и применениях есть порождение именно римской, западной церкви; русская лишь пересадила этот душеубийственный плод на свою почву, обильно полив ее и пропитав потоками русской крови - крови древлеправославных мучеников. За сим о. Пафнутий, перейдя ко второму пункту собеседования, указал и на другие догматические погрешности Римской церкви, главным образом на
а) догмат о непогрешимости папы и
б) догмат о непорочном зачатии Девы Марии.

Посещение римско-католическими духовными особами Белокриницкой митрополии вызвало отклик в русской духовной и светской печати. В синодских "Церковных Ведомостях" (1901 г., № 3) была напечатана корреспонденция об этом событии. В "Московских Ведомостях" (того же года, № 27) напечатана была статья под заглавием "Наш раскол". В обоих этих органах печати было объявлено, что папистический Рим имеет какие-то виды на старообрядчество, враждебное православию и что посетившие Белокриницкую митрополию "любознательные туристы" представляют собой "целую разведочную комиссию". Было подчеркнуто в означенных статьях, что о. Пафнутий не мог в своей беседе с этой "комиссией" указать никаких существенных причин, разделявших старообрядчество и новообрядчество, кроме "одного лишь исторического раздражения, которое, как болезнь, наверное, исцелит время". Вследствие такого бесцеремонного искажения Белокриницкой беседы о. Пафнутий вынужден был выступить печатно со своими разоблачениями этого искажения. Он довольно обстоятельно изложил свои объяснения в изданной им брошюре "Беседа в Белой Кринице о современных церковных вопросах" (Черновцы, 1901 г.), откуда мы и заимствовали наше настоящее изложение.

В ноябре 1902 г. в митрополию прибыла старообрядческая делегация из России, уполномоченная Третьим Всероссийским Съездом старообрядцев, состоявшая из следующих лиц: Д.В. Сироткина (из Нижнего Новгорода), А.И. Морозова (из Богородско-Глухова), М.И. Бриллиантова (из Москвы), Ф.Е. Мельникова (из Петрограда) и Н.Д. Зенина (из Егорьевска). Цель ее - ознакомить митрополита с положением церковно-иерархических дел старообрядческой Церкви в России и установить между нею и митрополией более тесную духовную связь. Делегация эта потом посетила греческое кладбище в г. Триесте, на котором похоронен м. Амвросий, разыскала его могилу и подняла вопрос о перенесении тела почившего святителя в Белокриницкий монастырь. Это намерение старообрядцев вызвало большую, паническую тревогу в синодальных кругах господствующей в России церкви. В появившихся по этому поводу статьях в "Московских Ведомостях" и в синодских "Церковных Ведомостях" отмечалось, что эта "раскольническая затея" чрезвычайно зловредна и для православия, и для всей России, ибо старообрядцы-"австрийцы" могут канонизовать своего Амвросия, объявив его нетленным, тогда произойдет неисчислимый соблазн для православных, а раскольники из России установят непрерывное паломничество в Белокриницкую митрополию, русские миллионы потекут в Австрию, а Белая Криница превратится в богатейшую в мире лавру. Русское правительство поэтому должно принять самые энергичные меры, чтобы эта затея "раскольников" не осуществилась. Действительно, тогдашний обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев, очень враждебно относившийся к старообрядчеству, сделал австрийскому правительству какое-то представление^*300* и старообрядцы таким образом лишены были возможности перевезти своего первого митрополита в им же учрежденную митрополию.

Было и еще одно печальное событие в митрополии в годы правления ею м. Афанасием и тоже по вине той же русской синодальной власти. В 1885 г. в типографии старообрядческого Мануйловского монастыря (в Молдавии) была напечатана замечательная книга знаменитого старообрядческого писателя-богослова священноинока Арсения (Швецова), впоследствии епископа Уральского, под названием "Истинность старообрядствующей иерархии противу возводимых на нее обвинений". В книге этой уничтожающе опровергнуты все обвинения, какие только могли придумать миссионеры новообрядческой церкви против Белокриницкой иерархии. В очень незначительном количестве книга эта была доставлена в Россию, и там она, попав в руки врагов, вызвала у них против себя остервенелое неистовство: духовно бороться против такого литературного оружия они не могли, они чувствовали и сознавали свое бессилие в такой борьбе^*301* . Нужны были им другие меры, с которыми они веками сжились: меры насилия, физического уничтожения этой ненавистной и опасной книги. Не допустить ее в Россию. Много экземпляров ее погибло на границе. Но главный склад ее был в Белокриницком монастыре. Одно время м. Афанасий получил из губернии известие, что вот-вот прибудут в митрополию чиновники-сыщики, по предписанию из России, и будут разыскивать "Истинность", и если найдут ее, то плохо будет монастырю и митрополии. Белокриницкие хорошо еще помнили, как по требованию императора Николая II был послан в заточение м. Амвросий и самый монастырь был закрыт. Митр. Афанасий со страху приказал уничтожать "Истинность", и много тогда было сожжено книг в печах Белокриницкого монастыря. Было бы благоразумнее вывезти книги в соседние селения и там сохранить их. Этого благоразумия не проявил Белокриницкий владыка, чем и омрачил свое долголетнее управление митрополией, в общем светлое и спокойное. Митрополит Афанасий дожил также до глубокой старости - до 80-летнего возраста. Умер 1 сентября 1905 г.

3. Наместником митрополии в это время состоял Макарий, епископ Тульчинский, рукоположенный на эту епархию еще в 1900 г. 4-го июня^*302* митрополитом Афанасием в сослужении Иринарха, архиепископа Славского. До этого времени он состоял священником в г. Яссы. В митрополиты же Белокриницкие он был соборне возведен Московским архиепископом Иоанном в сослужении трех епископов 10 сентября 1906 г. Первенствующее участие в этом священнодействии московского святителя оказалось предзнаменательным: потом, почти через девять лет, м. Макарию суждено было, по неисповедимому Промыслу Божию, в самой Москве, на Рогожском Кладбище, рукополагать в архиепископы преемника Иоаннова - Мелетия, епископа Саратовского.

М. Макарий управлял митрополией всего лишь четырнадцать лет, три месяца и три недели. Управление это можно разделить на два немного не равных периода: первый период был спокойным, тихим, вполне мирным и в духовном и в гражданском смысле, а второй был с большими потрясениями и злоключениями как для самого митрополита, так и для всей митрополии, именно в гражданском смысле, можно даже сказать - в военном. В июле 1914 г. вспыхнула война между Австрией и Россией; начала ее Австрия, к ней примкнула Германия; и продолжалась она четыре года. Известно, каким глубоко национальным духом и неиссякаемым патриотизмом пронизано и пропитано старообрядчество в России, несмотря ни на какие гонения и черную братоубийственную несправедливость, которую они переживали на своей родине в течение веков. Такими преданными России они остались и за рубежом. Понятно потому, в какое странное положение они попали, когда началась война Австрии против русских. Когда русская армия начала забирать Буковину, митрополит Макарий был арестован австрийцами и заключен в тюрьму в Радауцах. По вступлении русских войск в Буковину, м. Макарий тотчас же обратился к новому черновицкому губернатору камер-юнкеру С. Евреинову с усерднейшей просьбой повергнуть к стопам русского государя как от имени митрополита, так и всей его буковинской паствы, чувство благодарности за охранение русскими властями их святынь, а также чувство любви и преданности русскому государю и готовность служить России и Престолу. От императора последовал следующий ответ на имя Евреинова: "Передайте старообрядческому митрополиту Макарию мою благодарность за высказанные чувства и за готовность его вместе с паствою быть верными слугами Престолу. Николай". Какая изумительная перемена!

Николай I в свое время требовал от австрийского правительства выслать первого Белокриницкого митрополита, Амвросия, как "бродягу" (Высочайшее выражение), а монастырь Белокриницкий закрыть, что и было тогда же исполнено, а Николай II благодарит Белокриницкого митрополита за выраженные им чувства и титулует его присущим ему святительским званием - митрополит. Еще до вступления русских войск в Буковину, старообрядцы в Румынии по предписанию м. Макария во всех своих церквах молились Богу об императоре Российском и о победе России над ее врагами^*303*. Теперь же и все буковинские старообрядцы стали возносить эти же молитвы.

С разрешения русских военных властей, м. Макарий выехал в Москву, куда и прибыл 12 февраля 1915 г. В это время Московской новообрядческой епархией управлял тоже митрополит Макарий; таким образом, в Москве оказалось Не только два митрополита, старообрядческий и новообрядческий, но и два Макария. Разумеется, Белокриницкий Макарий в паспорте титуловался митрополитом как законнопризнанный святитель. В синодских кругах это произвело некоторый переполох и смущение. Но никакие государственные устои от этого не зашатались, и м. Макарий Белокриницкий продолжал спокойно жить в первопрестольной столице России. В это время скончался Московский архиепископ Иоанн (24 апреля того же года), и был поднят вопрос об оставлении в Москве на овдовевшей святительской кафедре м. Макария. Однако московские старообрядцы нашли неудобным в такое время (военное) учреждать в Москве старообрядческую митрополию. Был избран на Московскую кафедру в архиепископы Мелетий, епископ Саратовский, и митрополит Макарий с сонмом российских епископов возвел его в архиепископское достоинство 30 августа этого же, 1915 г. Митрополит Макарий совершал святительские служения и в других городах России. Так, в том же году он торжественно служил в Петрограде на Громовском старообрядческом Кладбище в Вербное Воскресенье. О всяком служении его сообщалось в столичных газетах, выходящих тогда под военной цензурой, с титулованием его совершенно свободно "митрополитом" и "высокопреосвященным" владыкой. И новый православный Макарий на Московской митрополичьей кафедре не протестовал против этого и никого не привлекал за сие к ответственности, как это делал его предшественник, тоже Макарий (Булгаков). Как поумнели за это время православные архипастыри! Но зато приближались страшные времена разнузданной и безумной революции в России. Митрополит Макарий поспешил уехать в свою митрополию Белокриницкую. Уже после Февральской революции 1917 г. на русских военных фронтах пошло революционное разложение: русские войска начали позорное отступление из Буковины. Толпы распущенных и революционно отравленных солдат проходили и через Белокриницкую митрополию: здесь они занимались грабежом, всякими насилиями, избили самого митрополита. Всем пришлось спасаться бегством от этих насильников. Это были уже не русские герои-солдаты, защитники отечества, его славы и чести, а какие-то интернационалисты-грабители. За время войны много пострадала Белокриницкая митрополия - и от австрийских солдат, и от указанных революционных банд. Много погибло ценностей, много было разрушено и зданий: весь большой корпус монастыря с многочисленными кельями сгорел, и уже не было средств его восстановить.

Митрополиту Макарию и всем буковинским старообрядцам предстояли тяжелые испытания, если бы Австрия осталась в прежней силе. Но по версальскому договору Буковина отошла к Румынии, и м. Макарий под покровительством Румынского правительства дожил благополучно, имея 73 года от роду, до того января 1921 г., когда и почил о Господе в Белокриницком монастыре, где и погребен^*304*.

4. В том же, 1921 г., в июле месяце, состоялся Освященный Собор в г. Измаиле (в Бессарабии, тогда входившей в состав Великой Румынии). На Соборе был избран в митрополиты Иннокентий, епископ Нижегородский, в то время занимавший кафедру Кишиневскую. О нем мы еще будем говорить ниже. Здесь отметим лишь, что он получил в России еще до рукоположения в епископский сан большую известность как писатель-полемист, написавший солидные сочинения в защиту и оправдание старообрядческой Церкви. После захвата большевиками власти в России ему пришлось бежать из родных пределов и найти себе убежище в Румынии. Здесь он и получил в управление Кишиневскую епархию. Румынским и австрийским старообрядцам он был известен и лично, так как он, по поручению российских старообрядческих епископов, был и в Австрии и в Румынии, объездил здешние епархии и даже участвовал в возведении в митрополиты своего предшественника Макария. Избрание епископа Иннокентия в митрополиты было утверждено и российским старообрядческим Собором, состоявшимся в Москве в следующем, 1922 году, в мае месяце. Но занять митрополичью Белокриницкую кафедру ему все-таки не было тогда суждено. По клеветническому и злостному доносу на него врагов старообрядческой Церкви он был выслан румынским правительством в Сербию (Югославию) в том же мае того же 1922 г., и хотя по ходатайству румынских старообрядцев он через полтора года был возвращен в Румынию, но на митрополичий престол был уже возведен другой епископ, румынский подданный, Никодим, занимавший Тульчинскую епархию.

В мире Никифор Федотов, он служил сначала в сане диакона в Журиловке (Добрудже), потом священником в селении Нарыкей(?), при пострижении в иночество получил имя Никодим. В сан Тульчинского епископа рукоположен митр. Макарием в сослужении епископа Славского Леонтия 13 октября 1919 г. В митрополиты был избран на Ясском Соборе 24 сентября 1924 г. и в том же году 1 октября возведен в это достоинство.

Правление его было весьма кратковременным - всего лишь два года. 15 октября 1926 г. он скончался в Славском мужском монастыре, где и погребен. Имел от роду 71 год.

5. Никодиму наследовал Пафнутий, в миру - Петр Федосеев, белокриницкий житель. Он был сначала поставлен в Браиловского епископа 21 ноября 1926 г.; в митрополита же Белокриницкого возведен 8 июня 1928 года^*305*.

Правление его отличалось большими смутами и волнениями в Измаильской епархии из-за ее епископа Феогена, под влиянием которого и находился м. Пафнутий. Измаильская епархия, недовольная Феогеном, изобличенным во многих преступлениях, требовала на целом ряде своих епархиальных съездов и приходских собраний удалить его от управления епархией. На состоявшемся в Яссах в мае 1931 года Освященном Соборе постановили удалить епископа Феогена с кафедры на один год, по прошествии которого он может служить лишь в тех приходах, куда его пригласят. Однако по истечении этого срока не только никто не пригласил Феогена служить, но состоялось три епархиальных съезда, в Килии, Вилкове и в Измаиле, которые единогласно постановляли: просить м. Пафнутия созвать Освященный Собор и навсегда удалить Феогена с Измаильской епархии и на место его возвести другого епископа, которого изберет епархия. Митрополит Пафнутий все не созывал Собора, отчего и происходили смуты почти по всей Бессарабии, которая, в сущности, канонически еще не была отъединена от Российской старообрядческой иерархической области, не было выражено на это ни согласия российской иерархии, ни, тем более, какого-либо соборного постановления. Феоген был поставлен незаконно еще при жизни Одесского епископа Кирилла, в ведении которого находилась Бессарабская епархия. Епископ же Иннокентий имел не только от епископа Кирилла письменное поручение управлять Кишиневской епархией, но и от Рязанского епископа Александра, заменявшего в Москве архиепископа Мелетия, скрывавшегося в то время от большевиков в Донской области, письменное полномочие на рукоположение за границей епископа, при необходимости - самостоятельно и единолично, причем полномочие это дано было от имени всех российских старообрядческих епископов. Феоген же вел церковь к раздору и расколу. Ввиду таких обстоятельств епископ Иннокентий, руководствуясь 8 правилом Третьего Вселенского Собора и вышеупомянутыми письменными полномочиями и с единодушного согласия всей Измаильской епархии, рукоположил для нее нового епископа, протоиерея Стефана Кравцова (беженца из Одессы, с 1931 г. священствовавшего в г. Кишиневе), получившего при пострижении имя Силуяна. Рукоположение состоялось в г. Вилкове 15/28 июля 1935 г. при участии почти всего духовенства епархии и при многотысячном собрании народа. На торжество это был заблаговременно приглашен и м. Пафнутий. Но он не приехал. Тогда же начали бессарабские старообрядцы ходатайствовать перед румынским правительством о разрешении созвать Освященный Собор старообрядческой Церкви. Таковой состоялся в мае месяце следующего, 1936 г., в самой митрополии под председательством м. Пафнутия. Собор единогласно утвердил епископа Силуяна на Измаильской кафедре, а Феогена окончательно удалил на покой. Епископ Иннокентий утвержден был на Кишиневской епархии, и сами эти епархии, Измаильская и Кишиневская, были, наконец, канонически и соборно присоединены к остальным старообрядческим епархиям в Румынии, о чем и послано соответствующее извещение Московской архиепископии. После сего во всей Бессарабии водворился мир церковный и полная тишина по всем приходам^*306*. Гражданское правительство издало, со своей стороны, особое распоряжение по всем уездам Румынии, где проживают старообрядцы, административным и судебным властям строго наблюдать, чтобы Феоген нигде, ни в каком старообрядческом приходе не вмешивался в церковные дела и не вел бы раздорническую политику, что он делал доселе.

В правление Пафнутиево в самой митрополии произошло два замечательных в ее истории события, в которых имел счастье принимать участие м. Пафнутий. Это посещение митрополии румынским королем Карлом II в сентябре 1935 г., и посещение ее Буковинским митрополитом Виссарионом в июле (августе) 1937 г.

Осенью 1935 г. в Буковине происходили маневры румынской армии под командой самого короля. Посещение им Белокриницкой митрополии со всей своей свитой и со всем штабом армии было описано со всеми подробностями во всех румынских газетах, обильно снабженных при этом многочисленными фотографиями, заснятыми в митрополии. Мы воспользуемся этими описаниями, чтобы дать нашим читателям сведения как о самом этом событии, так и о внешнем состоянии самой митрополии к тому времени. "В теплую осень, обагряющую местные буковинки, мы путешествовали по пыльным дорогам Буковины, по следам маневрирующих войск, - повествует корреспондент газеты "Мурентул". - И вот из-за гор показалось нам необыкновенное зрелище, необъяснимый мираж, который как бы выводил нас из оцепенения. Вдали, среди покрытых лесами холмов, встают величественные, узорчатые, покрытые глазурью колокольни, точно в декорации Бориса Годунова. Эти не имеющие подобия по всей стране башни принадлежат старообрядческому женскому монастырю в Белой Кринице, а также старообрядческой митрополии и остальным четырем церквам той же веры. В них молятся православные, оставшиеся верными правильной христианской Церкви. Приблизившись, очаровательный пейзаж, вместо того чтобы рассеяться, принял необыкновенные размеры, и перед нами предстал один из самых великолепных памятников русского искусства на румынской земле. Это церковь Успения Божией Матери в женском монастыре. Построенная по поручению и на средства одной русской княгини^*307* за несколько лет перед войной (мировой), эта церковь, стоящая в те времена свыше полутора миллионов золотых рублей, представляет собою драгоценность, состоящую из скульптуры, из камня, позолоченной бронзы и глазури, а также образец русского искусства, дошедшего перед своим упадком до апогея. Величественного размера, подобный большим московским церквам старого времени, храм этот заключает в себе богатства, которые наполнили бы любой показательный музей соответствующей эпохи. На дубовом резном иконостасе для трех алтарей расставлены в ряд в гармоническом порядке иконы, писанные лучшими иконописцами и окованные в серебро и золото; многие из них покрыты многочисленными нитями из жемчуга и драгоценных камней. Остаешься окаменевшим от изумления перед громадой драгоценных металлов, украшающих величественный храм, в котором молится смиренный, бедный, не принятый во внимание, обремененный непосильными налогами народ, который вынужден выполнять тяжелую полевую или на [...] работу, чтобы заработать ковригу хлеба. Встретил нас старообрядческий митрополит Пафнутий с монастырским и сельским духовенством. Старец с седыми волосами, с редкой бородой, с маленькими карими глазами, живой, слегка сгорбленный, говоря с трудом, но правильно, по-румынски, принимает нас под тополями^*308* с несказанным благожеланием...

Принятый по древнему обычаю с хлебом-солью, монарх присутствовал за красивой службой в монастырском мужском соборе, которую отправил митрополит, окруженный духовенством, монахами и монашками из соседних церквей. Приглашенный потом наверх, в резиденцию митрополита, его величество попробовал финиковую настойку, необыкновенно хорошую, черную икру, привезенную единоверцами с Рукавов, традиционный пряник и выслушал с благожеланием и симпатией размерные и мудрые слова митрополита, который был осчастливлен тем, что увидел у себя короля страны. Вместе с приветственными словами по поводу посещения Е. В.^*309* старообрядцев, он сказал, несколько слов об их нуждах. Король выслушал с большим благожеланием правдивые жалобы старообрядцев и вписал их в записную книжку.

Прием, который оказали старообрядцы нашему королю, был так полон энтузиазма и в особенности так откровенен, что он не может быть забыт долгое время. Митрополит в облачении, окруженный монахами и монашками, вышел встречать монарха с хвалебными церковными песнопениями и провожал его при отъезде со всем народом, воодушевленным присутствием высокого гостя. Никто не мог удержать этот смиренный, простой и честный народ от того, чтобы подойти как можно ближе к королю, прибывшему увидеть их чистые хозяйства, величественные церкви и выслушать через их митрополита нужды людей, забытых начальством в этом углу, в котором нужно столько поправить, чтобы потом иметь право гордиться этим..."^*310*.

Посещение Белокриницкой митрополии Буковинским (Румынским) митрополитом Виссарионом было менее помпезным, но не менее знаменательным. Оно состоялось 28 июня (10 августа) 1937 г., и было ответным на визит м. Пафнутия, сделанный последним в Черновицах митрополиту Виссариону в предыдущем году. Прибыл Буковинский митрополит в Белокриницкий монастырь вместе со своими священниками и диаконами на трех автомобилях, на которых он совершал объезд своей епархии. Все они подъехали прямо к церкви в мужском монастыре митрополии. Митрополит Виссарион, выйдя их автомобиля, облачился в соборную мантию и в каптырь черного цвета. При входе в церковь его встретил м. Пафнутий, облаченный тоже в соборную мантию и в белый каптырь и держа в руках св. крест. Рядом с ним стоял монастырский келарь с хлебом и вином на блюде. Была здесь в сборе и вся братия мужского монастыря, а также и из женского монастыря прибыли все сестры, а из села - множество народа. Митрополит Пафнутий сказал в приветственном слове, что он встречает дорогого гостя, как в библейские времена встречал патриарха Авраама священник Мельхиседек, царь Салимский, с хлебом и вином. Митрополит Виссарион принял хлеб и поцеловал его. И хлеб, и вино (в маленьком графинчике) были взяты в автомобиль. Весь сонм монастырский сейчас же запел стихеру "Бог Господь и явися нам". Оба митрополита вошли в церковь со всем народом. Иеродиакон монастырский о. Ипполит, взойдя на амвон, сказал многолетия 1) королю, 2) митрополиту Пафнутию и 3) митрополиту Виссариону; на каждое многолетие пелось по 9 раз "многая лета". После сего м. Виссарион сказал м. Пафнутию и всем собравшимся благодарственное слово, в котором высказал большую радость, что его так тепло и так сердечно встретили здесь, и закончил пожеланием всем мира и любви. Затем м. Виссарион и вся его свита были приглашены м. Пафнутием в его покои, где была предложена скромная трапеза. Отсюда м. Виссарион отправился в женский монастырь, где восхищался величием, богатством и архитектурной красотой Успенской церкви. И здесь его встречали и провожали инокини с пением церковных песнопений. Тепло и душевно он распрощался с м. Пафнутием и со всем собравшимся народом. Посещение это оставило в митрополии приятные воспоминания. Оно было во всей истории старообрядчества действительно исключительным^*311*.

Еще одно крупное событие произошло в период правления м. Пафнутия. После завершения мировой войны (1914- 1918 гг.) к Румынии отошла не только Буковина с Белокриницкой митрополией, но и Бессарабия с тамошними старообрядцами. Жизнь и церковно-иерархическое положение бессарабских старообрядцев были обеспечены тогдашними религиозными законами Российского государства, а буковинских старообрядцев - особым Статутом (Уставом), составленным иноком Павлом Белокриницким и утвержденным австрийским правительством. В Румынии же старообрядцы искони (еще с Молдавии) пользовались всеми религиозными правами фактически, но государством румынским не были эти права закреплены в каком-либо специальном законе или статуте. В 1925 г. румынское правительство издало Закон о культах, в него внесены были почти все существующие в Румынии вероисповедания и даже секты, но старообрядческое вероисповедание не было даже упомянуто. Это встревожило румынских старообрядцев. В мае 1925 г. был по этому поводу созван в г. Браилове Собор, на котором и решено начать перед правительством ходатайства о признании старообрядчества как самостоятельного и законного культа. Главным деятелем в этом деле был епископ Кишиневский Иннокентий. Именно он составил и соответствующий Меморий правительству о правах старообрядцев. Но ходатайства эти не доводились до конца, ибо многие старообрядцы были против признания их правительством в каком-либо специальном законе, который, как им думалось, закрепостит старообрядчество, лишив его внутренней свободы. Противником такого Закона был в первое время сам м. Пафнутий. Однако впоследствии ему же самому и пришлось просить правительство о признании старообрядчества как законного культа и об издании для него особого Статута. В то же время в румынской церкви произошел раскол из-за введения в ней нового календарного стиля - Григорианского, взамен старого - Юлианского. Старостильники стали преследоваться. На местах гражданская власть стала смешивать "стилистов" со старообрядцами, и старообрядческим церквям кое-где грозило закрытие их. Нужно было принимать какие-то меры против такой опасности. А для сего требовалось узаконить старообрядческую Церковь с ее правами и с ее уставами. На Белокриницком Соборе 1936 г. снова было постановлено возобновить ходатайства перед правительством о признании старообрядчества. Снова епископом Иннокентием был составлен новый Меморий, в котором изложена история старообрядчества, его основы и отличие его от других вероисповеданий. Статут же был составлен Ф.Е. Мельниковым. В нем, состоявшем из шести разделов, изложен внутренний строй старообрядческой Церкви, порядок ее иерархического правления, епархиального и приходского, а также и те основы, на которых существует весь этот строй. Только в ноябре 1938 г. правительству был предоставлен митрополитом Пафнутием как этот Статут, так и Меморий, когда уже само Министерство культов потребовало от митрополита представить старообрядческий Статут. Но потребовалось еще восемь лет непрерывных ходатайств старообрядцев перед румынским правительством, пока оно наконец-то не утвердило этот Статут, и старообрядческая Церковь в Румынии не стала официально признанной и утвержденной^*312*.

Митрополит Пафнутий скончался 26 марта с/с 1939 г. и похоронен в Белокриницком монастыре. Всего прожил 76 лет.

6. Заместителем Пафнутия на состоявшемся в том же 1939 г. 12/25 июня в г. Браилове Освященном Соборе избран был Измаильский епископ Силуян. Возведение же его в сан митрополита состоялось в митрополии 26 июня (9 июля) того же года. Но новому митрополиту не суждено было долго митрополитствовать, ибо вскоре же он заболел и слег в постель. А потом последовало и самое тяжкое бедствие для всей митрополии, как и для всей старообрядческой Церкви. В конце июня 1940 г. вся северная Буковина, в том числе и Белокриницкая митрополия, отошла к советской России: 17/30 июня вечером отряды красноармейцев появились в Белокриницком монастыре. Митрополит же выехал лишь утром этого же дня, избежав таким образом вражеских рук. Захват митрополии большевиками был столь внезапным, что из нее ничего не было вывезено, все попало в руки безбожной власти: вся митрополия целиком со всеми церквами, святынями, древнейшими иконами, крестами, редкостными книгами, богатейшими облачениями и прочей церковной утварью. Мужской монастырь был немедленно ликвидирован советской властью, монашествующие разогнаны, церкви закрыты, все имущество конфисковано, многое ценное вывезено в Москву. Белокриницкая митрополия прекратила свое существование, по крайней мере, на Буковине.

На состоявшемся 22 июля с/с того же года собрании епископов и священнослужителей в Славском монастыре постановлено кафедру митрополии обосновать в г. Браилове с оставлением за ней прежнего исторического наименования - Белокриницкой, по примеру древних Александрийских патриархов, которые и после овладения Александрией магометанами продолжали титуловаться Александрийскими, хотя жили уже в Константинополе, и по примеру Киевских митрополитов, которые после разорения Киева татарским нашествием продолжали именоваться киевскими, хотя жили уже то во Владимире, то в Москве, то в других российских городах. На том же собрании в Славском монастыре постановлено рукоположить на Маньчжурскую старообрядческую епархию благоговейного и достойного христианина Тита Деевича Качалкина, которого еще пять лет назад маньчжурские старообрядцы избрали кандидатом в епископы. Постриженный в иноки с именем Тихона, он был рукоположен в епископы на Маньчжурскую епархию митрополитом Силуяном и епископом Иннокентием 25 августа того же, 1940 г.^*313* в селе Камень (Добруджа).

Митрополит Силуян обосновался в г. Браилове. Но здоровье его не восстановилось. Пособоровавшись на третий день Рождества Христова, он тихо скончался накануне Богоявления Господня, в 10. 30 часов утра, 5 января 1941г. Погребение же состоялось 11 того же января. Похоронен на общем старообрядческом кладбище в г. Браилове. Назначенный на 12/25 февраля того же года Освященный Собор в Браилове для избрания нового митрополита не состоялся по причине прибытия малого количества участников. Собор был отложен на 25 апреля (8 мая) того же года.

7. На состоявшемся в г. Браилове Освященном Соборе 25 апреля (8 мая) 1941 г.^*314* был единогласно избран митрополитом Белокриницким Иннокентий, в то же время временно занимавший кафедру Тульчинской епархии, а до того управлявший Кишиневской епархией, раньше же бывший Нижегородским епископом. Опытный в церковно-иерархических делах, уже 38 лет управлявший епархиями, знаменитый старообрядческий писатель, он мог бы принести Церкви в качестве митрополита огромную пользу. У него действительно были большие планы и намерения: создать в митрополии центр просвещения, развернуть широкое школьное строительство во всех заграничных старообрядческих приходах, создать свою старообрядческую типографию, издавать старообрядческий журнал и книги как Богослужебные, так и поучительные и апологетические. Но ничему этому не суждено было осуществиться. Инокентий еще менее пожил в сане митрополита, чем Силуян. По возведении в сан митрополита 27 апреля (10 мая) 1941 г.^*315* епископом Савватием Славским и Тихоном Маньчжурским, временно избранным на этом же Соборе Тульчинским, митрополит Иннокентий поселился в г. Тульче (Добрудже). Но 22 июня (н. ст.) того же, 1941 г., началась война Германии и Румынии против большевиков. Быстро была очищена от них Бессарабия и Буковина, а с ней и Белокриницкая митрополия. Митрополия весьма пострадала от большевиков и от военных действий: мужской Белокриницкий монастырь разрушен, в нем помещался военный штаб большевистской армии. Но женский каким-то чудом уцелел, даже красавица церковь Успения Пресвятой Богородицы уцелела. Новому митрополиту можно было переехать в митрополию и начать там созидательную и восстановительную работу. Но случилось иное. Митрополит Иннокентий был выслан из г. Тульчи (пограничного города с Россией) как иностранец в г. Яссы. Отсюда он вел перед румынским правительством свои настойчивые хлопоты - разрешить ему, как Белокриницкому митрополиту, занять свою кафедру. Но эти старания не имели никакого успеха. Как иностранцу, да еще русскому, ему не разрешалось и из г. Яссы выехать куда-либо в более безопасное место. А между тем большевики подвергли этот город ураганному обстрелу и аэропланным налетам. Владыка Иннокентий в такие моменты переживал страшную трагедию: друзья его и покровители бежали из города кто куда мог, а ему не позволялось переменить свое местожительство. Одинокий, бесправный, всеми оставленный и в то же время поднадзорный, с минуты на минуту ожидавший, что он может попасть в руки своих самых жестоких врагов - большевиков, он был так потрясен таким безвыходным положением, что не выдержал и заболел психически: психозом цаники. Ему все казалось, что его преследуют, ловят, догоняют, и он все бежал и бежал. Только уже в таком его болезненном состоянии правительство разрешило епископу Тихону, который об этом хлопотал, перевести м. Иннокентия в старообрядческое селение Писк, в трех верстах от Браилова, где ему давно была приготовлена здешним обществом "святительская" келья. Но поправиться он уже не мог. Более сорока дней он не принимал никакой пищи и превратился в скелет. 16/29 января 1942 г. он был пособорован епископом Тихоном в сослужении местных священников и диакона, а 3/16 февраля в три часа утра его многострадальная душа отошла к Господу Богу. Вечная память великому по делам многотрудным и жизни святой святителю Иннокентию! Торжественно-печальные похороны его состоялись тут же, в с. Писк, 9/22 того же февраля месяца. Отпевали погребение епископ Тихон и епископ Арсений Измаильский со множеством священников и диаконов, прибывших из разных приходов Румынии.

8. Марта 28-30 (10-12 апреля)^*316* в том же селении Писк состоялся Освященный Собор, который и избрал новым митрополитом Тихона, епископа Маньчжурского и временно Тульчинского. 30 марта состоялось здесь же и возведение его в митрополичье достоинство. Он румынский подданный, поэтому легко получил разрешение выехать в Белокриницкую митрополию и устроить здесь свою резиденцию. Митрополия понемногу восстанавливалась.

На этом соборе снова Тульчинская епархия отошла в ведение Славского епископа Савватия. На нем же избрали кандидатов в епископы на епархии Кишиневскую, Васлуйско-Браиловскую и Транснистровскую.

Зарубежные епархии

Первый Московский архиепископ Антоний заботился не только о своей российской пастве и священноначалии, но и о заграничных старообрядческих церквах и епархиях. Он проводил в обеспечение твердого существования иерархии такой план. Во-первых, чтобы старообрядческие епископы имелись, кроме России, еще в трех государствах: в Австрии, Турции и Румынии. Русское правительство могло потребовать от одного какого-либо из сих государств прекращения в нем старообрядческого епископата. Но потребовать этого от трех государств было затруднительно и даже невозможно. Во-вторых, чтобы у заграничных старообрядцев было постоянно четыре епископа, в крайнем случае, - не менее трех. Это требовалось для того, чтобы зарубежная старообрядческая церковь была бы независимой от Российской старообрядческой Церкви и в тех случаях, когда требуется поставить епископа на место скончавшегося: ведь если бы за границей было только два епископа, то в случае смерти одного потребовался бы приезд из России епископа для поставления нового архиерея на место умершего или же оставшийся в живых заграничный епископ вынужден был бы ставить единолично, что не вполне согласно с церковными правилами и допустимо лишь в крайних случаях. Таков, собственно, был план и у инока Павла Белокриницкого, поэтому вскоре же по учреждении Белокриницкой митрополии возникли за рубежом епархии: Славская, Тульчинская, Браиловская, Васлуйская и потом еще Тыргу-Фрумосская. В шестидесятых годах прошлого столетия Московский архиепископ Антоний имел намерение учредить в самом Лондоне (в Англии) старообрядческую епископскую кафедру, как в самом могущественном государстве, организовать там старообрядческие общины, устроить училище для воспитания юношества, издавать там старообрядческую литературу - старую и новую и оттуда распространять ее в России. С этой целью в Лондон был послан молодой, энергичный и весьма талантливый епископ Коломенский Пафнутий (Овчинников). Но его неосторожная дружба в Лондоне с тогдашними знаменитыми русскими революционерами Герценом, Огаревым, Кельсиевым и другими, которые в своем "Колоколе" даже напечатали об этой дружбе и о затее старообрядцев, вынудила московских старообрядцев и архиепископа Антония отказаться от вышесказанных намерений. Самому же послу в Лондон, епископу Пафнутию, пришлось присоединиться к новообрядческой церкви по возвращении его в Россию, о чем будет речь в своем месте^*317*.

Славская епархия

Вторым епископом Славским был тоже Аркадий (в мире - Андрей Родионович Шапошников), весьма известный в старообрядчестве как обладавший огромными познаниями человек большого и острого ума, весьма деятельный, талантливый писатель, подвижник. О нем много нужно писать, но в краткой истории мы вынуждены ограничиваться лишь краткими сведениями. Архиепископ Аркадий, точно предчувствуя, что он будет арестован, позаботился сего Аркадия, тогда иночествовавшего в Славском монастыре, рукоположить в епископа "странствующих христиан", то есть старообрядцев, удалившихся от театра военных действий в глубь Турции. Ему был присвоен титул "экзарха некрасовского". По окончании русско-турецкой войны он получил в управление Славскую епархию. Умер 11 ноября 1868 г. в Славском монастыре, где и погребен.

Третьим Славским епископом был Иринарх, рукоположенный на эту кафедру митрополитом Кириллом 26 августа 1869 г.; в архиепископы возведен тем же митрополитом 29 июля 1871 г. Умер 5 апреля 1905 г., погребен в Славском монастыре.

Четвертым был Леонтий, рукоположенный в сан епископа митрополитом Макарием (в то время еще Тульчинским епископом и наместником митрополии), в сое лужении Арсения, епископа Уральского, 26 февраля 1906 г. Умер 2 февраля 1921 г. Погребен тоже в Славском монастыре.

После смерти епископа Леонтия Славской епархией временно управлял Тульчинский епископ Никодим, впоследствии возведенный в сан митрополита Белокриницкого.

Пятым Славским епископом был поставлен в июне 1927 г. Савватий, ныне еще здравствующий. Ему была поручена в управление и Тульчинская епархия.

Тульчинская епархия

Вторым Тульчинским епископом был Иустин, поставленный 22 мая 1861 г. Браиловским епископом Ануфрием. Слишком молодым он рукоположен в епископы и, кроме того, имел неспокойный характер, что и послужило причиной его падения: он уехал в Россию и там присоединился к единоверию в 1867 г.^*320*

Третьим епископом был Иеремия, поставленный 30 ноября 1872 г. Но на следующий год он скончался 28 июля и погребен в Славском монастыре.

Четвертым был епископ Виссарион, рукоположенный 16 декабря 1873 г. Правил Тульчинской епархией до конца 1877 г. В этом же году, 6 декабря, переведен на Измаильскую епархию с возведением в сан архиепископа. Скончался в г. Измаиле 27 января 1881 г.

Пятым Тульчинским епископом был Алимпий II, рукоположенный 15 августа 1878 г. В 1883 г. произведен в наместники митрополии с оставлением за ним Тульчинской епархии. Скончался 20 января 1899 г. в г. Галицах, где и погребен.

Шестым был епископ Макарий, рукоположенный на эту епархию 4 июня^*321* 1900 г., в то же время наречен и наместником митрополии. В митрополиты возведен 10 сентября 1906 г.

Седьмым был Иоасаф, поставленный в епископы 13 мая 1907 г. Но в следующем году он скончался в митрополии 15 сентября и там же похоронен.

Восьмым был Ермоген, рукоположенный 11 октября 1909 г. Скончался 2 мая 1914 г.

Девятым был Никодим, поставленный 13 октября 1919 г. 1 октября 1924 г. возведен в митрополиты.

Десятым числится епископ Савватий Славский. Ему было поручено управлять и Тульчинской епархией с 1927 г.

Одиннадцатым состоял епископ Иннокентий, бывший Кишиневский. В конце июня месяца 1940 г. Бессарабия отошла к советской России. Епископу Иннокентию посему пришлось покинуть г. Кишинев. Он поселился в г. Тульче. Тульчинские христиане обратились к нему с просьбой принять в свое заведование Тульчинскую епархию. На это изъявил письменное согласие и епископ Савватий. Митрополит Силуян на основании сего и поручил епископу Иннокентию управлять Тульчинской епархией.

Обе епархии - Славская и Тульчинская - сначала были под турецким владычеством, так как Добруджа входила в состав Турецкой империи. Турецкое правительство почти с самого начала учреждения этих епархий признало и утвердило канонически-правовое положение старообрядческой иерархии с присущей ей властью. Но после русско-турецкой войны 1877 г. Добруджа отошла к Румынии и таким образом епархии оказались уже в пределах Румынского королевства. Румынское правительство признало за ними все права, какими они пользовались в Турции. На таком положении они существуют до настоящего времени.

Браиловская епархия

Вторым Браиловским епископом был Афанасий, рукоположенный на эту кафедру 3 июня 1871 г. Но 9 мая 1874 г. он возведен был на митрополичью кафедру. С того времени до 1926 г. были поставляемы на Браиловскую епархию епископы, и они находились в ведении Белокриницких митрополитов.

Только уже в 1926 г., 21 ноября, был поставлен на Браиловскую епархию Третий епископ Пафнутий, который через полтора года, именно 8 июня^*325* 1928 г., возведен в митрополиты. В июле же 1940 г., после захвата большевиками Белокриницкой митрополии, самая кафедра митрополичья перенесена в г. Браилов. Последним ее святителем был митрополит Силуян. Об объединении ее с Васлуйской в 1942 г. см. ниже.

Васлуйская епархия

Фрумосская епархия

Измаильская епархия

Первым архиепископом Измаильской епархии был Аркадий Васлуйский, переведенный сюда в 1857 г. Выше мы отметили, что он и скончался здесь 2 ноября 1877 г. После новой русско-турецкой войны (1877-1878 гг.) - Бессарабия снова перешла к России.

Вторым архиепископом Измаильской епархии был Виссарион: он был переведен сюда 6 декабря 1877 г. с возведением в архиепископское достоинство с Тульчинской епархии, где епископствовал с 1873 г. Бессарабские старообрядцы очень беспокоились, что они в России утеряют все те религиозные права, которыми они так свободно пользовались и при турецком владычестве, и в Румынии. Но русское правительство поспешило уверить их, что они останутся и в России с прежними правами. В июне 1879 г. Бессарабский губернатор пригласил к себе в Кишинев архиепископа Виссариона и прочел ему распоряжение г. министра внутренних дел из Петербурга, что "старообрядцы в соединенной части Бессарабии имеют право пользоваться всеми теми правами, какими пользовались и до воссоединения оной к России". Таким образом признало здесь русское правительство старообрядческую иерархию с присущими ей каноническими правами. Позже, однако, начали постепенно и в Бессарабии ограничивать старообрядцев в правах и стеснять в церковных действиях. Архиепископ Виссарион скончался 27 января 1881 г.

Третьим Измаильским епископом был Анастасий. Происходя из Московской губ., он, однако, с юношеских лет воспитывался в Славском монастыре. Как искусный в иноческой жизни, он был избран и посвящен в игумены Петропавловского монастыря, что на острове близ Вилкова. В 1881 г. 8 августа^*327* он был рукоположен Донским епископом Силуяном в Измаильские епископы. Весьма начитанный, энергичный, он принял живейшее участие почти во всех наиболее крупных событиях и соборных делах старообрядческой Церкви того времени. Скончался 14 февраля 1906 г.

После смерти епископа Анастасия Измаильская епархия находилась в управлении Московского архиепископа Иоанна до 1907 г., когда она была поручена примирившемуся от раздора епископу Петру, который, таким образом, является Четвертым епископом Измаильским. В 1910 г. епископ Петр принял схиму, и Измаильская епархия была поручена Одесскому епископу Кириллу. Еще при жизни его Бессарабия снова отошла к Румынии. Тогдашний м. Макарий поставил на Измаильскую епархию нового епископа, Феогена, 27 октября 1919 г. Выше мы говорили о нем. Отвергнутый епархией за многие свои беззакония, отстраненный от епархии Соборами, он отрекся от св. Церкви и от иерархии, пытаясь создать свою раздорническую общину. Но это ему не удалось, так как за ним никто не пошел. Умер он внезапно, в помрачении ума и с утерею языка, 18 марта 1939 г.

Если Феогена считать Пятым Измаильским епископом, то поставленный епископом Иннокентием 15/28 июля 1935 г. и утвержденный Белокриницким Собором 1936 г. Силуян является шестым Измаильским епископом. По избрании епископа Силуяна в митрополиты, Измаильская епархия избрала в епископы себе Вилковского вдового священника о. Анисима Лысова, нареченного в иночестве Арсением. По поручению м. Силуяна он был рукоположен епископом Иннокентием в сослужении с Славским епископом Савватием 2 февраля (на сретение Господне) 1940 г. в г. Измаил. Арсений - седьмой епископ на Измаильской епархии. В конце июня того же года Измаил со всей Бессарабией отошел к советской России, и Измаильская епархия снова вошла в состав Российской старообрядческой Церкви. Но через год Бессарабия опять стала румынской.

Старообрядческая Церковь и ее иерархия всегда пользовались в Румынии благожелательным отношением к ним как самого государства, так и его правительств. Но духовенство православное и тут, как и в России, относилось к ним с какою-то трусливою боязнью, с маловерием в их внутреннюю силу и правоту. Так, в 1858 г., когда еще только начала распространяться в стране старообрядческая иерархия, румынский митрополит Софроний писал: "Если наше правительство признает старообрядческую иерархию и церковь самостоятельными, как законом установленную религию, то она со временем поколеблет истинную православную церковь в самом основании"^*328*. Отчасти именно таким опасением высшего румынского духовенства за свою церковь объясняется, что старообрядчество в Румынии, как мы отметили выше, не имело так долго утвержденного правительством Статута о старообрядческой Церкви, как оно имело его в Австрии. Гражданское же правительство в Румынии иногда указывало своему духовенству на старообрядческую иерархию, как на пример свободного, самостоятельного, бескорыстного и независимого от государства существования. Так, когда в 1912 г. был в Румынии поднят вопрос об отделении церкви от государства, то министр народного просвещения, доказывая в сенате возможность существования церкви независимо от государства, указал как на убедительный пример на существование в стране старообрядческой церкви и ее иерархии. "В 1846 г., -??? докладывал румынскому сенату господин министр, - в Константинопольской патриархии проживал босно-сараевский митрополит Амвросий. Он был законным святителем, но без кафедры, так как был удален с нее политикой турецкого правительства. Этот митрополит создал в старорусской религии самостоятельную иерархию, которая и доныне благополучно процветает без опеки государства, нисколько от него не зависима. Они служат только Богу и своему народу, не нуждаясь в правительственных интересах". Далее министр указывал, что старообрядческая иерархия, не будучи связана с государством и правительством, пользуется в своем внутреннем правлении и развитии полной самостоятельностью, что дает ей возможность быть подлинно церковной иерархией, служительницей Христу, а не государству. Связанная же с государством иерархия служит видам и желаниям правительства. А правительства бывают разные, даже атеистические. Служить такому правительству иерархия не должна, она должна быть отделена от него^*329*. Церковь румынская осталась, однако, в союзе с государством, как и до сих пор пребывает. Старообрядческая же Церковь как всегда, так и теперь, нигде, ни в каком государстве не состоит в союзе ни с правительством, ни с государством: в своей внутренней, церковно-иерархической жизни и деятельности она самостоятельна и свободна.

[Вверх]        

 250 Все материалы по делу Софрония собраны П.И. Власовым, напечатаны: Слово Церкви. 1915. С. 382, 429, 478, 671 и 692.

 251 Братское Слово. 1883. №1. С. 27.

 252 "Жизнеописание архиепископа Антония", составленное его секретарем О.В. Швецовым, было издано гектографическим способом и перепечатано Н. Субботиным // Братское Слово. 1888. № № 1-6.

 253 Субботин Н. Присоединение к православию раскольнических епископов. С. 23-24.

 254 Голос. М., 1880. № 20.

 255 Братское Слово. 1883. № 1. С. 183.

 256 Мельников П.И. Мнение... С. 18.

 257 Пругавин А.С. Старообрядческие архиереи в Суздальской крепости. Очерк из истории раскола по архивным данным. Спб., 1903. [У Ф.Е Мельникова указано, что этот очерк был напечатан в одном из номеров ж. "Церковь". - Ред.]

 258 Русский курьер. 1883. Показательно, как духов[ные лица] православной церкви сообщали об аресте епископа [Савватия]: "Савватий, именующийся епископом Тобольским, был [пойман] за службой в Тобольской губ. в 1867 г., сидел [в тюрьме]" // Известия по Казанской епархии. 1873. № 22. В [это] выражение - "пойман за службой" - нужно только добавить [Христовой]. За это именно служение был арестован и закл[ючен].

 259 Братское слово. 1885. № 16. С. 387.

 260 Миссионерское: обозрение. 1906? № 3. С. 423.

 261 Колокол. 1906. № 31.

 262 Выдержка из "Нового Времени". См.: Церковь. 1908. № 21. С. 738.

 263 Враги старообрядчества свидетельствуют: "Только благодаря этому братству возможны такие явления, как существование в России старообрядческой иерархии, представителей которой, несмотря на все поиски, полиция не могла отыскать. Так, например, в Москве один из мелких чиновников почти специально занимался собиранием сведений о еп. Софронии, его похождениях и делах. Делал он это с редким усердием: в Петербург летели одно за другим "секретные" и "очень секретные" донесения с полученными о нем известиями и иногда с выражением отрадных надежд на близкую возможность захватить "известную особу", надежд, которым, однако ж, никогда не суждено было осуществиться". См.: Субботин Н. Современная летопись. 1867. № 23 / Приведено в книге И. Юзова "Русские диссиденты". СПБ., 1881. С. 119. Как мы видели, были немалые успехи и у полиции: немало священных лиц старообрядческой иерархии томилось в крепостях, казематах, на каторгах, в далеких и безлюдных ссылках и во многих других местах. Даже святые апостолы, несмотря на тогдашний братский союз христиан, почти все были замучены тогдашней римской полицией.

 264 Старообрядец. Австрия, 1 и 15 марта 1881. С. 18.

 265 В той же газете за 1879. № 15-17.

 266 Из архива о. Пафнутия Овчинникова, в Климоуцах, у П.Н. Ануфриева.

 267 Старообрядец. 1883. № 21-22. С. 64.

 268 Письмо в архиве Белокриницкого монастыря.

 269 Старообрядец. 1880. № 31.

 270 Старообрядец. 1879. № 18-19. Здесь напечатано полностью и самое всеподданнейшее прошение Александру II.

 271 Старообрядец. 1880. № 49 50.

 272 Новое время. 1879. № 1069. То же отмечали и другие русские газеты, см.: Современные известия. 1879. № 111.

 273 Современные известия. 1879. № 261.

 274 Страна. 1880. № 67.

 275 Старообрядец. 1881. № 6-8. С. 23.

 276 На Рогожском Кладбище, именно на кладбище - месте упокоения умерших, поставлены памятники над похороненными здесь рогожскими священниками. Но, кроме того, поставлен общий для всех памятник, на котором следующая надпись гласит: "Сей крест Господень поставлен в память почившим здесь своими телесами священноиереям, иже ко святой древлеправославной Церкви от Никоновых нововведений с покаянием прихождаху и близ ста лет в духовных потребностях за всю последнюю половину многолетняго ея вдовства служаху; причем они всегда страхом внешняго гонения поражались и внутренним лишением благочестиваго епископства утомлялись, вечность Христопреданнаго священства от разных нападений на законность онаго непрестанно защищали, и в таком лютом треволнении великодушные пловцы и без Кормчаго спасали от потопления корабль церковный. Посему для настоящаго состояния во святой Церкви благочестивой иерархии они в точности уподоблялись оному семени, о нем же Божественное Писание глаголет: "Аще не бы Господь Саваоф не оставил нам семени, яко Содом убо были быхом, и яко Гомори уподобилися быхом" (Исайи 1:9; Римл.9:29). О, доброе семя. Ты на столь же св. Церкви драго и почтенно, насколько ей и возрастая чрез тебя благочестивая иерархия нужна и необходима. Буди же сей приятный плод твой паки неоскуден и ты - из рода в род никогда же забвенно в вечную память" // Братское слово. 1894. № 14. С.336-337; Церковь.1913. № 28. С. 678. Перечислены же священники по именам с указанием годов их кончины на каждом памятнике, см.: Церковь. № 30. С.726.

 277 Братское Слово. 1886. № 11. С. 106.

 278 Новое время. 1881. № 1637.

 279 Собрание постановлений по части раскола. Вып. 2. С. 528.

 280 Братское Слово. 1891. Т.П. С. 454.

 281 Там же. С. 464.

 282 Там же. С. 636-639.

 283 Там же. С. 633.

 284 Там же. С. 640-646

 285 Беликов В. Деятельность московского митрополита Филарета по отношению к расколу. Казань, 1895. С. 389-390.

 286 Беликов В. Деятельность...

 287 Братское Слово. 1891. Т. II. С.529.

 288 Новое Время. 1881. № 1637.

 289 Братское Слово. 1886 . Т. П. С. 107.

 290 Профессор Н. Субботин первое издание своего труда о старообрядческой иерархии отитуловал: "История Белокриницкой иерархии", а уж второе издание этого же труда, изложенного лишь в сокращении, именовал: "История Австрийского священства", так же назвал и второй выпуск (том) этой "Истории". В одном месте своего миссионерского журнала он даже самим старообрядцам приписал желание именовать свое священство "австрийским", а себя - "австрияками". "Кто же из русских людей не знает, что первый, злейший и бессовестнейший враг России - Австрия? И мы всегда удивлялись, как наши раскольники, - делает Субботин иудин упрек старообрядцам, - именующиеся приемлющими австрийское священство, австрияками. Как не сгорят они от стыда из-за одного этого соединения с их именем ненавистного русскому сердцу имени Австрия, имени австрийского иуды, по выражению поэта? Видно, раскол способен вытравить из зараженных им и русское сердце, и русскую душу..." // Братское Слово. 1894. № 12.
На это тогда же был дан ответ старообрядцами: "Воистину удивительно, как не сгорают от стыда те, именующие себя русскими людьми, никониане (в том числе, в первую голову, и сам Субботин), которые жаждут видеть самую Россию более гнусной и более жестокой страной в отношениях к своим же русским людям, чем эта бессовестная Австрия? Австрия, несмотря на всю ее ненависть к русским, все-таки дала им в своих пределах приют и разрешила им пользоваться религиозной свободой, тогда как вот эти самые никониане улюлюкают самой России, чтобы она гнала своих чад, не давала им возможности жить в ее пределах свободно, молиться Богу, воздвигать Ему алтари по своей совести и по своему верованию. Видно, гнусное никонианство повытравило из жестоких душонок своих последователей последние остатки человеческого достоинства. О, мерзкая же эта гадина - никонианство, если оно воспитывает таких жестоких зверей. Как могли принять его старообрядцы?!." В отпор злобному выпаду Субботина, повторяемому даже в наше время врагами старообрядчества (в эмиграции даже, например, священником-миссионером В. Демидовым в Америке), уместно привести здесь отзывы о буковинских старообрядцах русской газеты "Армейский Вестник", напечатанной в 1917 г. в статье "Поездка в Черновицы". В этой столице Буковины автор статьи встретил старообрядцев и восторгается их русской несокрушимостью: "Торговлю в Черновицах ведут представители разных национальностей: русские, чехи, поляки, австрийские немцы, армяне, евреи. Но интереснее всего, что почти вся фруктовая торговля в руках великоруссов. Обойдите большинство погребков и лавок и вы, к удивлению, найдете, что торгуют наши не то владимирские, не то московские бабы и девушки. Это их язык, их одежда, облик. Все чисто великорусское. Изумляясь, откуда они успели тут появиться, я разговорился с одной из них.
- Мы из Белой Криницы, староверы. Наши деды и прадеды выехали из России 200 лет тому назад, когда было на нас большое гонение. Живем с тех пор в этом крае. Здесь, в Черновицах, нас не очень много. В доме моего брата - наша здешняя молельня. А в Белой Кринице, - вы слыхали? - мы имеем своего митрополита. Но что слышно в нашей России?
Знаете, читатель, при этих словах меня сдавило что-то за горло. Вот оно, чистое золото русской земли, не ценимое, непонятное. Два века на чужбине. Два века в изгнании. Забежали они к Карпатам, спасая свое святая святых. Ушли, успокоились, а ухо держат настороже:
- Что слышно в нашей России?
В нашей, не чужой, несмотря на гонения. Вот кто делает русскую историю, вот кто ее герой, вот кто создает границы русского государства! Что осталось бы от мягкого разлезлого русского интеллигента после двух столетий жизни за границей? - Ничего, ни малейшего следа русского! А тут словно вчера приехали из Клина, Коломны или Мурома. Земной поклон тебе, сталь русской земли!
С чувством удовлетворения от встречи с нашими староверками уехал я из Черновиц: такой народ все выдержит, всего достигнет; нет таких задач, которые ему не по плечу" // Слово Церкви. 1917. № 4. С. 71.
В такой чистоте и строгости старообрядцы сохранились и в других государствах, например, в Румынии. Об их состоянии там, уже в наше время вот что печатает русская эмигрантская газета "Православная Русь" (в Словакии) от 15 октября 1940 г., в № 20: "Как известно, старообрядцы переселились в Румынию из России еще в XIX, а некоторые и в XVIII столетии. И несмотря на столь долгое пребывание на чужбине, они полностью сохранили и свою веру, и свое русское лицо. Вот картинка старообрядческих похорон в г. Романы всего месяц тому назад: погребение состоялось в воскресение, после литургии, молящихся поэтому было много. Город Роман очень красивый, с замечательными европейскими постройками, весь шоссирован и даже асфальтирован, улицы похожи на бульвары или аллеи. И вот по этим аллеям, под густыми ветвями, образующими собою зеленеющую бесконечную крышу, движется медленно похоронная процессия: впереди несут большой крест, древние иконы уже с потемневшими ликами, хоругви, цепляющиеся за ветви деревьев, за ними гроб с покойником, далее духовенство и многочисленный народ. Но весьма странно в городской обстановке: впереди идут мужчины - все в сапогах, все в бородах (ни одного ни бритого или ни стриженого) все в поддевках-казачках; идут медленно, сосредоточенно, все поют "Святый Боже, святый крепкий святый Бессмертный, помилуй нас", поют стройно и дружно, но древним унисонным напевом. Позади них идут так же благоговейно, так же неспешно женщины - все в платочках, все в цветных платьях - скромных, длинных, просторных. На некоторых местах улицы останавливаются, носильщики гроба поправляются, перемениваются местами, священник служит литию, все мужчины поют. Потом снова трогается процессия. Идет она почти через весь город, так как церковь старообрядческая в одной стороне города, а кладбище в другой. По дороге встречается модная городская публика: как она резко отлична от этой похоронной процессии. Почтительно она останавливается, удивленно смотрит на людей, как бы с другого света появившихся в этом европейском городе, некоторые из публики крестятся, расспрашивают, что это такое? Кто это? О, липоване! Все их знают тут. Так тут называют старообрядцев. Встречающиеся автомобили, [...], пролетки на минуту останавливаются, пропуская мимо себя странную процессию. Дивная и странная картина, которую мог бы срисовать наш Нестеров. Каким-то чудом так цельно и так ярко сохранилась здесь Русь XVII столетия, сохранилось среди моря современных соблазнов, разных очарований, наглой красоты, бесстыдной наготы, среди всевозможных бурь и потрясений.
Такими старообрядцы сохранились и в других городах Румынии: в Пятрах-Нянц, Тыргу-Фрумос, Ботошанах, и в других. О деревнях уже нечего и говорить: там они еще русистее и крепче во всех обычаях и обрядах" // Vaslui. 22 Februarie st. nou., 1946. Pentru Conformitote. Pr. Marchel.

 291 Подлинник "Изложения" сохранился до нашего времени. Он не попал в выкраденный для Субботина Белокриницкий архив, поэтому этот историк нигде и не упоминает его. "Изложение" вписано в четвертную переплетенную книгу, в которой с одной стороны вписан Устав Белокриницкого монастыря, а с другой - "Памятник редких случаев и важных событий", писанный сначала рукой о. Ануфрия, а потом разными руками. Мы будем его именовать "Ануфриевским", в отличие от другого - "Памятника происходящих дел Белокриницкого староверческого монастыря", веденого иноком Павлом, а после его смерти равными лицами. Под "Изложением" нет подписей последующих митрополитов: Никодима, Пафнутия и Силуяна. Два первых могли и не видеть его в войну германскую 1914-1918 гг. Белокриницкий монастырь переходил из рук в руки то русских войск, то австрийских. По этой причине все в монастыре было убрано и спрятано, а многое и погибло. Белокриницкая библиотека, а в ней и архив, тоже были убраны и долгое время не были приведены в порядок. Но м. Силуян уже видел и читал "Изложение", однако не надписал его, как бы в темном предчувствии гибели не только этого "Изложения" но и всего Белокриницкого монастыря.

 292 На этом кресте уже значилось: "Поставлен крест сей в 1885 году, по благословению Белокриницкого г. Афанасия митрополита". Значит, более 30 лет и такого даже креста не было на могиле великого Павла, а стоял, надо полагать, деревянный, без всякой надписи. В мировую войну и этот каменный крест был разбит и убран.

 293 В других религиях такого деятеля, как Павел, прославляли бы до небес: давно были бы уже написаны о нем многие исследования, воздвигнуты великолепные памятники и т.п., а у нас не издано и даже не написано никакой биографии этого во многих отношениях знаменитого отца Церкви. Жизнь и деятельность его еще ждут своего исследователя.

 294 Апостол Павел писал фессалоникийцам о себе: "Не ищем славы человеческой ни от вас, ни от других: мы... были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими" (1 Фесс., 2:6-7). Сам Господь предуказал пророку Илии, в каком образе он может услышать и познать Господа: "Вот Господь проходит, и большой и сильный ветер, раздирающий горы сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра. И там Господь" (3-я Царств, 19:11-12) А "гневное дыхание тиранов... подобно буре" (Исайи, 25:4). Инок Павел умер, когда это' "дыхание" все еще свирепствовало в России.

 295 В Белокриницкой библиотеке сохранилась четвертная, в картонном переплете, книга, в которой изложены черновые наброски некоторых Павловых сочинений. Почти на каждой странице они до чрезвычайности испещрены вставками, дополнениями на полях, зачеркиваниями и перечеркиваниями. Видно, Павел немало думал над каждой фразой своей и обрабатывал ее. Сохранилось в библиотеке, по-видимому, раннее сочинение инока Павла "Об иноческой жизни": может быть, еще в Лаврентьевском монастыре составлялось оно. В одной из келий монастырского корпуса, называвшейся "Пафнутиевой", висел большой портрет инока Павла, написанный масляными красками (в раме высотой в 6 с половиной четвертей и шириной - в 5 четвертей). Изображен в соборной мантии и в каптыре, из-под которого видны очень длинные волосы: в левой руке держит лестовку, а в правой - большую книгу, на которой написано: "Устав Белокриницкого староверческого монастыря" и по-немецки: "Statuten des Bielokrinitszen Altglaeubigen Reoszers in der K.K. Oester Bucovina. 1841".

 296 Этот соборный акт в подлиннике сохранился в Белокриницком архиве. На нем подписались: митрополит Кирилл, наместник архиепископ Афанасий, архиепископ Аркадий Васлуйский, архиепископ Иринарх Славский, священник Григорий Тульчинский, Архангельского монастыря игумен Силуян, протоиерей Маркелл Субботин Измаильский и иерей Козьма Павлов Измаильский.

 297 Чичкин М. Воспоминания. Москва, 1885. С. 35

 298 Старообрядец. 1881. № 4.

 299 Судя по содержанию и стилю, "Записка" эта составлена о. Пафнутием Овчинниковым.

 300 Об этом имеются очень ценные сведения в опубликованной в 1914 г. "Переписке" проф. Н.И. Субботина. Тогдашний митрополит московский, Сергий, имел разговор с обер-прокурором Синода Победоносцевым по вопросу о намерениях старообрядцев перевезти тело м. Амвросия в митрополию Белокриницкую, Сергий был в большой тревоге. Но Победоносцев успокоил его, сообщив, что он уже "писал в Австрию - и к послу, и к консулам, чтобы они с своей стороны предостерегли австрийское правительство от содействия скандальному предприятию". Победоносцев обратился даже к московскому генерал-губернатору, чтобы он "обуздал тех лиц (старообрядцев), которые стараются осуществить эту затею" // Переписка. С. 532-533. "Всесильный" обер-прокурор боялся даже покойного митрополита Амвросия.

 301 Достойно замечания, что "Истинность" противники старообрядчества даже не пытались критиковать. Только одна страница одной лишь первой главы подверглась жестокому и крайне недобросовестному нападению со стороны миссионеров.

 302 В Словаре "Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы" датой возведения на престол Тульчинского митрополита Афанасия названо 4 июля 1900 г. - Ред.

 303 Поучительно с этим фактом, в свое время опубликованном в столичных русских газетах, сопоставить следующий факт, тогда же опубликованный в таком органе печати, как Рязанский "Миссионерский Сборник": "Греческий патриарх в Константинополе обратился с посланием ко всем греческим митрополитам Турции, в котором предписывает в каждое воскресенье за обедней молиться за здравие султана и о победе Турции над Россией. Патриарх пожертвовал тысячу пар сапог для турецких солдат" // Миссионерский сборник. 1914. № 12. С. 987.

 304 В Белокриницком архиве сохранился подлинник, написанный рукою м. Макария: "Свиток Священных Лиц, хиротонисанных мною: архиепископа Мелетия (Московскаго), епископа Леонтия (Славскаго), епископа Ермогена (Тульчинскаго), епископа Иоасафа (Тульчинскаго), епископа Никодима (Славскаго), епископа Феогена (Измаильскаго); архимандрита Нектария, священноиноков: Макария, Илария, Иосифа и Геннадия; иереев: Иоанна,Иоанна (дважды в рукописи. - Ред.) Филиппа, Василия, Игнатия, Димитрия, Симеона, Петра, Зиновия, Трифона, Тимофея, Артемия, Стахия, Александра, Иоанна, Агафонника и Лукиана; иеродиаконов: Сильвестра, Паисия, Киприяна и Афанасия; диаконов: Симеона, Исидора, Акинфа, Савву и Порфирия". Всего 37 духовных лиц. На этом "Свитке" нет даты, поэтому нельзя его признать окончательным. Относительно рукоположенного м. Макарием Феогена в Измаильские епископы, о котором он знал, что его нельзя производить в священное достоинство, по свидетельству его духовника, Макарий тогда же, после рукоположения, сказал: "Отвечать буду перед Богом за его рукоположение". Действительно, рукоположение это было весьма неосмотрительным, ибо Феоген в епископском сане много причинил зла св. Церкви и умер в раздоре с нею 18 марта с/с 1939 года.

 305 В Словаре "Старообрядчество..." - 9 июля 1928 г. С. 215. - Ред.

 306 Вся история Феогеновской смуты изложена в брошюрах: 1) Епархиальный съезд в г. Вилкове 19 апреля (2 мая) 1935 г. и 2) Старообрядческая Измаильская епархия. Кишинев, 1935. Обе брошюры снабжены многими докладами и фактическими сведениями.

 307 Не княгини, а московской купчихи-старообрядки Ольги Александровны Овсянниковой.

 308 Не под тополями, а во фруктовом саду, через который дорожка ведет в мужской монастырь.

 309 Его Величества. - Ред.

 310 Мурентул. 1935, 12 октября.

 311 Митрополит Виссарион оставил митрополиту Пафнутию следующую грамоту: "Высокопреосвященный! Давно мы уже желали ответить на ваше посещение, которым вы нас обрадовали во время нашей первой встречи в Черновцах, к сожалению однако, всякого рода заботы и неотложные епархиальные дела препятствовали этому и только сегодня позволили приехать сюда, чтобы свидеться с Вами. Теперь же мы пришли с большой радостью, чтобы навестить христианского иерарха, имеющего в округе нашей епархии отдельное церковное учреждение и духовно руководящего народом, который живет сотни лет в дружественных отношениях с нашим народом и мирно развивает свою жизнь на столь гостеприимной земле Румынии.
Мы живем в христианской любви со всеми вероисповеданиями, но пусть никто не удивляется, если мы эту христианскую любовь показываем особенно там, на чьих церквах возносится знамя святого креста, оставляя в стороне все различия, имеющиеся между нами, происходящие, наверное, от людей, а не от Бога, нашего Исуса Христа, Который требует от всех словами "Да будем едино во имя Его". С этою мыслию брата во Христе, приходя сегодня в среду нашу, кличем Вам и Вашему Вами пасомому стаду: "Христос посреди нас!" - и, радуясь видеть Вас благополучными, молю Бога, чтобы дружба, которая должна быть между нами, осталась на веки, аминь". Поставлен четырехконечный крестик и заглавная латинская литера V.

 312 Старообрядческий Статут полностью напечатан в правительственном [печатном] органе Румынии "Monitorial Oficial". 1947, 13 мая. № 107. С. 3736-3742.

 313 В Словаре... (см прим.13, 16, 24) - 1941 г. С. 283.- Ред.

 314 В Словаре... - под вопросом указан 1942 г. С. 115. - Ред.

 315 См. прим. 26. -Ред.

 316 В рукописи не указан год. В Словаре... - 1943 г. С. 283. - Ред.

 317 Н. Субботин. Присоединение к православию раскольнических епископов. С. 28; Об этом же см. в Герценовском "Колоколе".

 318 Подлинная грамота архиепископа Аркадия, подписанная митрополитом Амвросием славянскими литерами, до самого последнего времени (до захвата большевиками) сохранялась в белокриницком архиве.

 319 В Словаре... - 26 или 27 сент.1850 г. С. 16. - Ред.

 320 Любопытно, что в "Списке" епископов, рукоположенных в Австрии, Турции и Румынии, хранящемся в архиве Славского монастыря, Иустин совсем не значится, точно его и не было. В опубликованных профессором Субботиным письмах Аркадия, епископа Славского, знаменитого экзарха некрасовцев, есть упоминания об Иустине. В письме от 4 августа 1865 г. Аркадий пишет другому Аркадию, Васлуйскому архиепископу: "Иустин не смиряется, а более - в гордыне и презорстве и в отчаянии... Просим его удержаться от всякого священнодействия". В письме от 29 июня 1866 г. к тому же Васлуйскому Аркадию: "А в народе тульчинеком велия скорбь, что в смертных случаях желают неции иного духовника, а не Иустина, который запретил приходского священника и вместо него отправляет в приходе требы... ибо неприлично младому епископу ходить по хатам и родильницам читать молитвы и прочил требы исправлять... Чрез сие имеется большой соблазн" // Братское Слово. Т. П. С.726, 784. Этот соблазн и загнал Иустина в единоверие. О дальнейшей его судьбе ничего не известно нам.

 321 В Словаре... - 4 июля. С. 162. - Ред.

 322 В "Памятнике" он именуется "Онуфрием", но сам он всегда подписывался "Ануфрий", как значится в старых церковных святцах. Так именовал его и Субботин.

 323 Так назывался по-турецки теперешний город Браилов.

 324 О причинах его "падения" мы будем говорить в главе: "Отступники старообрядчества".

 325 В Словаре... - 9 июля. С. 215. - Ред.

 326 В доме Измаильской епископии (в Измаиле) до последнего времени висел на стене в рамке "Указ императора Николая Павловича". Собственно, это объявление о Высочайшем Указе измаильского градоначальника старообрядцам. Вот его текст: "Согласно предписанию моему о позволении переселившимся в 1830 г. из Бабадайской области некрасовцев вместо перевезенной ими из-за Дуная деревянной церкви построить таковую каменную, господин министр внутренних дел входил с представлением в комитет министров, по положению коего государь император 21-го июля 1831 г. повелеть соизволил: "Дозволить некрасовцам, согласно их желанию, устроить в Измаиле вместо предполагаемой деревянной церкви новую таковую каменную, и отправлению в оной церкви веры христианской по правилам старообрядческим не возбранять". В чем получив отзыв от г. Новороссийска!" и Бессарабскаго генерал-губернатора 12-го января, за № 729 и министра внутренних дел, за № 428, - поставляю в известность вышеозначенных некрасовцев и надеюсь, что употребят они все меры к скорейшему окончанию заложенной и доведенной в постройке до верхняго уже карниза означенной каменной, во имя св. Николы Чудотворца, церкви, имея при ней, сходно желанию общества, двух священников и одного диакона для богослужения по старообрядческим обрядам. Что в действительности состоялось позволение к выстройке оной церкви по соизволению государя императора, то в том свидетельствую подписом и с приложением герба моей печати. В городе Тучкове (Измаиле) января 12-го дня 1833-го года. - Его императорскаго величества, Всемилостивейшаго государя моего, генерал-лейтенант, Измаильский градоначальник и кавалер Тучков". (М.п.).

 327 В Словаре... - 8 марта. С. 23. - Ред.

 328 Сырку. Наши раскольники в Румынии // Христианское Чтение. 1878. № 5-6. С. 669.

 329 Румынская газета "Универсул". 1912, 29 декабря. № 355; Церковь. 1912. № 3. С. 62-63.