Епископ Михаил (Семенов)

"Святая литургия"

(вводное письмо к письмам о преподавании закона Божия)

Святая литургия - святейшая и таинственнейшая из служб христианской Церкви. Здесь достигает своего высшего выражения тайна христинаского единения. Это - Литургия - истинное осуществление св. молитвы Искупителя к Отцу Небесному: "Да вси едино будут... Будут едино, якоже и мы..." (Ин., 17: 11-21).

Здесь, по мысли Церкви, верующие около чаши Христовой, обагренные кровью, пролитой "за единение всех в любви", соединяются в "единую душу", сливаются в святом "поцелуе душ". Недаром литургия в первую христианскую эпоху и сопровождалась общим лобзанием.

Прежде и самая литургия носила название "таинства собрания" или "общения", а Кирилл Александрийский прямо именует ее "общею связью", соединяющею всех друг с другом. Да слово литургия - "общее дело" - значит то же. Св. Иоанн Дамаскин свидетельствует, что через таинство причащения все люди тесно сообщаются и соединяются друг с другом.

И вообще мысль о всеобщем и теснейшем единении людей между собой через
литургию не раз повторяется и раскрывается в святоотеческой литературе.

"Преподание одного и того же хлеба и чаши общей для всех, - говорит Ареопагит,
- внушает причащающимся, как питающимся единою пищею, единение духа".

"Содениненныев началах мира, любви и благодатной веры в одно нераздельно-
целое посредством таинства причащения и евхаристии истинно верующие во
Христа представляют из себя один нравственно совершенный богочеловеческий
союз.

Главное свойство этого союза - внутреннее единство всех его членов, единомыслие
и единодушие, согласие духа, мыслей и чувств и общее, дружное, гармоническое
стремление всех к достижению высочайшего идеала" (Арх. Михаил. Церковь и Евангелие).
Вот по святоотеческому объяснению цель и сущность богослужения.

И отсюда понятно место литургии в христианстве: без литургии нет христианства.

Литургия состоит из трех частей.

 

Проскомидия

Это - проскомидия. Проскомидия - греческое слово: "приношение". На ней "приносятся" св. Дары для освящения в Тело и Кровь Христовы.

Приготовляется для св. таинства причащения вещество, т.е. хлеб и вино для евхаристии.

Ввиду того, что часть литургии не видят христиане вне алтаря, мы будем кратки в ее объяснении.

В своем таинственном смысле проскомидия есть изображение смерти Христовой и Церкви, собранной и освященной честной Кровью Господа Распятого.

Она и открывается (после приготовительных молитв священнослужителя) воспоминанием совершенного на Голгофе искупления: "Искупил еси от клятвы законныя, честною си Кровию, на кресте распенся и копием прободеся..." и т.д.

В проскомидии по видимости совершается то же приношение Господа Исуса в жертву за грехи мира, как на Божественной литургии в главной ее части (литургия верных).

Но только по видимости.

Проскомидия лишь прообразует Великое Жертвоприношение, совершаемое за наши грехи в таинстве приобщения, как прообразовались смерть и страдания в Ветхом Завете, в его "сенях", образах и пророчествах.

Святой пророк Давыд в 21 псалме изображает страдание Господа, "как будто он стоял у креста".

Св. пророк Исаия духовными очами провидел: "Как Господь, яко овча на заклание ведеся, прямо стригущаго его безгласен, не отверзая уст своих".

Как будто в этих ветхозаветных видениях иногда даже буквально словами пророчеств изображается и смерть Господня на проскомидии.

Когда иудеи на праздник Пасхи заклали агнца пасхального, они пророчествовали об Агнце, вземляющем грех мира, Агнце, которого уготовал Бог в предвечном совете своем, чтобы спасти от смерти и клятвы род человеческий. Такое же заклание агнца в воспоминание жертвы голгофской совершается и на проскомидии.

Не как действительно "жертвоприношение", а только как изображение имеющего быть на литургии верных подлинного "приношения", как пророческое приготовление агнца.

Подробно и ясно на проскомидии изображается вся история смерти Христовой. И мы здесь, как пророк Давыд или Исаия, "точно при кресте Господнем".

Совершая проскомидию, мы невольно переносимся мыслию сначала во времена Ветхого Завета, когда избирался и заколался агнец пасхальный, прообразовавший собою Господа Исуса Христа, Агнца Божия.

     - Благослови, владыка, заклати честный Агнец! - говорит диакон.

И священник берет просфору.

     - Яко овча на заклание ведеся, - говорит он, вонзая копие в десную сторону и разрезая просфору.

     - И яко агнец прямо стригущаго его безгласен, тако не отверзает уст своих. - Режет слева.

     - Во смирении Его суд Его взятся. - Режет сверху. - Род же Его кто исповесть⁽¹⁾.

Мы точно представляем себе у св. жертвенника пророка Исаию, который, вникая в священнодействие избрания и заклания ветхозаветного агнца пасхального и как бы присутствуя незримо у нашего жертвенника, созерцает в прообразе ветхозаветном истиннаго Агнца - Христа и возвращает нам одно из важнейших своих пророчеств касательно устроения царства Божия на земле стаданиями и крестною смертию Господа Исуса (Ис., 53).

Наши духовные взоры останавливаются на дискосе, куда поставлен агнец. Здесь, на дискосе, видим истолкование прообразования и исполнение пророчества. На дискосе изображен Господь Исус обвитый пеленами, кроткий и смиренный, в виде блезмолвного, незлобивого младенца:
     - Вот кто Агнец сей, закланный за грехи всего мира - говорит нам наше сердце.

А далее проходит самое таинственное заклание.

Священник при словах пророка Исаии, вырезавший св. Агнец, теперь режет его крестообразно со словами:
     - Жрется Агнец Божий за мирской живот и спасение.

     - Прободи, владыка, - говорит диакон.

     - Един от воин копием ребра Его прободе, и абие изыде кровь и вода, и видевый свидетельствова, и истинно есть свидетельство Его, - отвечает священник, и, произнося эти слова, вонзает копие в праваую сторону агнца и прободает его, в то время как диакон вливает в св. чашу часть вина, соединенного с водою, испросив предварительно на это благословение священника.

Наши взоры устремляются с благоговением и страхом к распятию, которое на жертвеннике. И мы зрим Самого Господа Исуса на кресте с прободенным ребром. Кровь и вода льются из язвы от копия.

     - И абие изыде кровь и вода, - слова евангелиста буквально исполняются.

Воспоминание Голгофы совершилось.

Кровь Господня пролилась за мир грешный.

И она стала основанием Церкви Господней, объединила во единое тело Христа всех освященных водой крещения во имя Его. Действия проскомидии далее изображают этот собор церковный, союз живых и мертвых, во главе с Распятым и Воскресшим.

Вот около Агнца (изъятого из той [первой] просфоры) собралась вся Церковь святых - Иерусалим небесный: апостолы, мученики, преподобные с Матерью Божией во главе.

Из второй просфоры вынимается частица и ставится по правую сторону агнца в воспоминание и честь Той, что "предстоит одесную престола Царева, в ризу позлащенну одеяна" - Матери Божией.

Из третьей - в честь "девяти чинов святых".

Но здесь около Господа есть место не только для почивших святых, окружающих небесный престол Его.

Его кровь очищает грехи всех, Его Церковь объединяет Иерусалим небесный с церковью живых, здесь творящих Его дела. И в знак сего - из четвертой просфоры вынимается частица за священство; Из пятой - "за царя и иже во власти суть" и о всех христианах.

И еще: христианская любовь требует и желает и особого поминовения близких к священнослужителю и молящимся людях о их здравии и упокоении.

И вот из шестой, седьмой просфор и из просфор отдельных верующих выниаются особые части за живых и умерших, дабы они после обагрились кровью Агнца, излиянной за грехи людские.

На проскомидии эти частицы, знаменующие души живых и почивших, только ждут освящения около агнца, хотя, конечно, и теперь молитва верных привлекает милость Божию. Позже они получат освящение от самой крови Господней. Приношение за живых и умерших - глубоко таинственный и святой акт проскомидии. Принося частицы просфор, мы как бы ставим знаменуемые ими души под благодатную струю крови Господней.

Мы в другом месте писали, как благдатна молитва за усопших. Эти молитвы могут оживить в них семя добра, которое не успело раскрыться при жизни и по смерти принести плод, годный для пшеницы Господней.

Тем более сильна молитва, соединенная с молитвой всех святых и с бескровной жертвой Господней.

До сих пор в проскомидии только пророчествовалось о будущем.

Но вот священник как бы переходит к моменту, когда на землю уже пришел Агнец. Порочество исполнилось: "гадания" и "сени" стали действительностью. Спаситель сошел на землю и действительно принял зрак раба, чтобы пострадать за мир.

Вот Он, только что родившийся, возлег в яслях, "и пришед звезда, ста верху, идеже бо Отрочь".

И священник ставит звездицу, изображающую ту звезду, какая показала волхвам место рождения Господа.

И, как пеленами, покрывают Родившегося покровами, принося Ему благоухание ладана в знамение той смирны и ладана, какую принесли волхвы.

Впрочем, в последних действиях проскомидии воспоминание Рождества Христова снова тотчас переходит в воспоминание Его смерти.

И воздухи скорее означают погребальные пелены, чем пелены Младенца Христа.

Потому и священнодействующие читают тропарь:
"Во гроб плотски, по аде же с душею, яко Бог..."

После каждения и отпуста проскомидия кончается. Начинается литургия, где жизнь Господа будет изображена не "в сенях и пророчествах".

И где жертва будет принесена "воистину, а не предуказательно".

Литургия оглашенных

В порядке литургии эта часть есть изображение жизни Господа Исуса Христа от Его "явления миру" на проповедь до шествия на "вольную страсть".

     - Благослови, владыко, - начинает дьякон, поднимая орарь (уларь).

Дьякон - образ ангела. Его орарь - ангельские крыла.

Таким образом в его лице как бы ангел призывает нас к молитве Господу, огненной и пламенной, как молитва самих ангелов. К молитве вместе с хорами ангелов, всегда славящих имя Господне.

     - Благословенно царство Отца и Сына, и Святаго Духа..., - отвечает священник.

Внимайте! Царство проповедуется здесь.

И строится в душах верных царство Божие.

Молитва христиан должна быть достойной царства Божия. Мы во дворце Царя-Бога и потому должны быть внимательны к себе, самые мысли наши должны быть чисты в обиталище Господа.

Дьякон начинает великую мирную ектению.

Ектения - Значит, собственно, протяженное моление, длительная молитва. Иногда на русский язык слово "ектения" переводится и иначе: прилежное моление. Первая ектения на литургии начинается словами: "Миром Господу помолимся". Следует вникнуть в эти святые слова.

Это - молиться нужно "миром", мирно, в мире. Только люди с миром в душе могут приносить в душе дар молитвенный. Сам Господь сказал: "Если принесешь дар твой к алтарю и тут вспомнишь, что брат твой имеет нечто на тебя, - оставь там дар твой перед алтарем и поди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой, мирись скорее с соперником твоим, пока находишься с ним на пути" (Мф., 5:23-25).

Помнить об этом обязан всякий входящий в храм.

Пусть знает, что если есть в душе его нелюбовь к кому-нибудь, "если некий брат имать нечто на тя", то нужно сначала примириться с братом.

Недоходна и неугодна Богу молитва человека, душа которого носит в себе семена вражды. Не приемлется мольба того, кто за стенами храма оставил обиженного брата.

     - О мире всего мира и о благосостоянии святых Божиих церквей, и о совокуплении всех Господу помолимся.

Но не только нужно иметь мир с ближними: нужно желать, чтобы весь мир, вся вселенная пришли к миру.

Нужно желать, чтобы все христиане, теперь разделенные враждой и разностью веры, совокупились - соединились в едино стадо, под одним Пастырем.

Об этом и молимся мы вышеприведенными словами. Об уничижении вражды и разномыслия, которым так радуется дьявол.

Дай, Господи, чтобы все ученики святых мучеников, проливших кровь за свободу духа и церкви, собрались в одну семью. О вражде этой скорбят у Господа Аввакум, Феодосия, Феодор и Лука и многие тысячи праведных.

Скорбит и сам Христос.

Не требуют объяснения дальнейшие прошения.

Мы молимся о святом храме и о входящих в него с верой и страхом Божиим, об архиепископе и епископе и о всем духовном чине, о Государе ⁽²⁾ о болярах и воинстве, о городе, об обители или храме, где служится литургия, о благотворении воздухов, об изобилии плодов земных, о временах мирных, о плавающих, путешествующих, недугующих (больных), страждущих, плененных и о спасении их, об избавлении нас от всякой скорби, гнева (Божия) и нужды (беды). И все собирая сею всеобъемлющею цепью молений, называемою великою ектенией, на всякое ее отдельное призвание собрание молящихся восклицает вместе с хором поющих: "Господи, помилуй!"

Дьякон заключает ектению словами: "Пресвятую чистую и преблагословенную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим".

Наша молитва слаба и бессильна. Но у нас есть иные союзники в молитве у престола Господня - молится Матерь Господа и святые угодники. Мы просим их соединиться с нами в молитве, вместе с нами вознести мольбы Господу.

А вместе с этим воспоминанием святых и их подвигов мы возбуждаем и в себе желание, по их примеру, предать себя, всю жизнь свою, "живот свой", в волю Господа Вседержителя.

     - Тебе, Господи....

     - Благослови, душе моя, Господа..., - начинаются воскресные антифоны.

До сих пор, руководимые дьяконом, образом ангела, мы следовали в молитве за его словами, только подавая отклик: "Господи, помилуй... Тебе, Господи...".

Теперь, изображая сами ангелов, мы (или лик, хор заменяющий весь "народ") поем славу Господу.

Антифоны, т.е. пение на два переменных хора, ввел св. Игнатий Богоносец. Он в этом пении хотел подражать именно хорам ангелов, хвалящих Господа, которых он слышал в чудном видении.

Поются сначала (разумею воскресную службу) псалмы. Мы в этих псламах, особенно в последнем, 145-ом, пребываем, так саказать, на границе явления Христа Господа в те дни, когда люди сознали полное свое бессилие победить грех и смерть.

Ждали помощи от Господа свыше, ждали, что вот придет Избавитель. "Он умудрит слепцов, откроет им очи, разрушит оковы смерти, выведет из тьмы низверженных" (Пс., 145).

Ждали и дождались: пришел тот, кто "возвестил новое лето Господне, отверз очи слепым и вывел из темницы окованных". "Явился единородный Сын - Сын Безсмертный, ради нашего спасения воплотившийся от св. Марии, сделавшийся человеком и принявший смерть", чтобы освободить нас своею кровию. Об этом явлении возвещаем мы в пении святого стиха, составленного императором Юстинианом.

"Единородный Сыне и Слово Божие...".

Малые ектении разделяют антифоны. Как третий антифон поются "Блаженны".

Избавитель пришел, и мы просим Его дать нам место в царствие Его. Мы молим, как благоразумный разбойник, распятый на кресте по правую руку Господа: "Во царствии Си, егда приидеши, помяни нас, Господи". Господи, Ты принял разбойника, - как бы молим мы в этих словах,- не отвергни и нас.

И точно ответом на эту молитву звучат дальнейшие слова "блаженств", - это песнопение говорит, кто достоин "Царствия Божия". для кого открыто оно. Кому доступны "высоты сионския".

"Блажени нищии духом, яко тех есть Царство Небесное..." и т.д.

Раскрывается христианская лестница к царству Божию.

     - Блаженни нищии духом... - Те, которые сознают свое недостоинство и греховность, которые, как блудный сын, скажут: "наг я духовно и нищ, Господи, дай мне одежду. Грешен я от головы до ног, и Ты один можешь поднять меня".

     - Блажени плачущии... - Те, которые не только осознали свою греховность, но ужаснулись ее. Скорбят о ней и печалью, яже по Бозе, заслуживают прощение грехов.

     - Блажени кротцыи... - Которые, сознав себя грешными, прощают грехи ближних. Которые себя винят, свое немиролюбие, во всякой обиде нанесенной и обидчика любят, как брата. Таким принадлежит земля Божия - царство Христово.

     - Блажени алчущии и жаждущии правды...- Те, которые, как хлеба и воды, желают оправдания от Господа и воцарения правды на земле. Насытит их Господь.

     - Блажени милостивии... - Те, которые не закрывают дверей своих для убогого, закромов своих для голодного и сердца своего для любви. Которые торопятся с хлебом к нищему, с утешением и помощью к скорбящему и гибнущему в яме грехов. Такие будут помилованы.

     - Блажени чистые сердцем... - Те, кто не только прав в делах своих, но бережет и двери сердца своего, очищает его от всякой злой мысли и злого желания, чтобы сделать жилищем Духа Божия, храмом Его... Он "свет и тьмы в Нем ни единыя", и живет он только в чистой душе и сердце.

     - Блажены миротворцы... - Те, кто всюду сеет мир. Кто старается, чтобы кругом христиане имели мир между собою. И торопятся всюду погасить пожар вражды. Они делают дело Божие и достойны быть сынами Его.

     - Блажени изгнани правды ради... - Всех, кто любит правду и защищает ее, ненавидит и гонит грешный мир. Но зато Царство Божие принадлежит таким.

И вы блаженны, если вас поносят и клевещут на вас, радуйтесь и веселитесь, велика награда ваша на небесах.

И вслед за этим как бы воочию открывается царство Божие.

Начинается МАЛЫЙ ВХОД... Отверсты Царские врата, знаменуя, что через Христа уничтожились стены между человеком и Богом, - согрешивший человек снова приемлется в сыновство Господу... Ветхозаветный человек и в храмы не допускался далее врат. Закрыто не только для входа, но и для взора его было святилище.

Даже для священников скрыто было "святое святых".

А теперь для всех отворены врата этого святого святых, и Сам Господь как будто идет к чадам своим.

Вот показывается светильник. Это - предотеча Господень, грядущий свидетельствовать о свете, указать Агнца, вземлющего грехи мира, и зовущий поклониться Ему.

За светильником следует Евангелие.

Изображая самого Благовествующего.

     - Владыко, Господи, Боже наш, уставивый на небесах чины и воинства, ангел и архангел в службу славы Твоея, сотвори со входом нашим в ходу святых быти, со служащих с нами и со славящих Твою благость, - молится священник.

     - Премудрость, прости! - возглашает диакон.

Премудрое дело совершается - стойте прямо ("прости" переведено с греческого и греческое слово значит "прямо").

Сосредоточьте все духовное внимание, соберите всю силу молиться.

Чтобы достойно поклониться Грядущему, которого сопровождают ангелы.

     - Приидите поклонимся и припадем Христу, - поет хор.

     - Яко свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем: Отцу и Сыну, и Святому Духу ныне ипристно и во веки веком! - возглашает священник в ответ на тайный призыв диакона "благословить время Трисвятаго", а лик поет "песнь ангелов":

     - Святый Боже, Святый Крепкий...

Соответственно молитве священника перед входом - о том, чтобы святые ангелы были с нами в молитве - мы с ликами ангелов поем их песнь.

По свидетельству предания, "Трисвятое" есть песнь ликов ангельских.

В начале V века, при патриархе константинопольском Прокле, по случаю безведрия и продолжительного землетрясения, было на открытом месте общее молебствие об отвращении бедствия.

И вот один отрок невидимою силою был поднят на воздух и, спустившись невредимым, объявил, что он слышал ангелов, поющих: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный..." Христиане воспели эту песнь Всемогущему - и бедствие прекратилось.

Участвовать в пении "Трисвятого" в обществе чистых и безгрешных ангелов не может без смущения человек, тревожимый сознанием своих грехов.

Подобное смущение испытывал даже пророк Исайя, когда вдруг предстал престолу Бога Вседержителя, окруженного серафимами, поющими Ему "Трисвятое".

Он желал бы и сам принять участие в пении, но не дерзнул на это, помыслив, что его нечистые уста недостойны воспевать хвалу Богу вместе с безгрешными певцами.

Он мог только проговорить:
     - Жалкий я человек, стою на краю погибели. Уста мои нечисты, и живу среди людей с нечистыми устами.

Подобное сознание душевной нечистоты должно быть присуще каждому из нас при пении "Трисвятого".

Мы, грешные, научены к прославлению неизреченной святости Божией ("Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный") присовокуплять смиренно моление о помиловании: "Помилуй нас".

Так пели "Трисвятое" и во времена рассказанного события при патриархе Прокле.

А далее верующие оглашаются самой проповедью Завета Нового.

Сначала вещается слово апостолов.

     - Премудрость вонмем.

     - Аллилуия, аллилуия, - отвечает лик.

     - Аллилуия, - пишет св. Герман, это - вестник Евангелия, который взывает ко всем:
     - Господь грядет, грядет Бог. Хвалите и славьте Живого Бога.

Мы как бы слышим проповедь тех, которых Господь послал благовествовать по градам и весям...

А затем, в Евангелии, и Его Самого.

Мы преклоняем главы свои, как Марфа, слушавшая слово Божие у ног Господа и слагавшая каждое слово в сердце своем.

Евангелие - великий момент богослужения.

Нужно собрать все духовные силы, чтобы не на камень пало слово Божие, чтобы не засорила и не заглушила его сорная трава.

А посторонних мыслей "не прилежати в пустошная мира", как молится священник.

У врага церкви и церковного богослужения Л.Н.Толстого есть описание чувств ребенка, когда впервые в храме он (сознательно) увидел "золотую книгу".

Это для него было и после навсегда памятным моментом.

Он понял, что слова золотой книги - золотые слова, что в них - жизнь, самое главное для жизни.

Это писал он в то время, когда уже святая литургия перестала быть для него святыней.

Насколько же сильнее нужно чувствовать нам, еще способным чувствовать благоухание всей литургии, величие момента проповеди Христовой. Перед нами точно Сам Господь на Зеленой горе.

И Его золотые речи вещаются с амвона.

     - Воссияй в сердцах наших, Владыко, благоразумия Твоего неприступный свет, и мысли нашей очи отверзи, во еже разумети евангельская Твоя проповедания, вложи же нам и страх Божественных Ти заповедей, яко да телесная желания поправше, духовное жительство пройдем, всегда яже ко благоугождению Твоему и мудрствуем и творим, - говорит тайно священник.

Повторим то же и мы.

И будем слушать золотые слова, как родственники слушают "завещание", делающее их богатыми: здесь - завещание Господа, делающее нас наследниками царства Божия.

Как письмо дорогого человека с далекой чужбины, здесь - письмо Небесного Жениха нашего, отошедшего уготовить чертоги брачные любящим слово Его.

Вслед за чтением Евангелия следует ектения: "Рцем вси", - за прошениями которой лик повторяет трижды: "Господи помилуй!"

Не будем объяснять ее. Остановимся только на ее начале: "Рцем вси".

Что рцем? А прежде всего:"Господи, Вседержителю, Боже отец наших, молимтися".

Эти слова взяты из молитвы Манассии, царя иудейского. Он был идолопоклонником и покровителем идолопоклонства, но в плену у царя ассирийского восчувствовал свою вину перед Богом отцов своих и свое раскаяние выразил в молитве, начинавшейся словами: "Господи, Вседержителю, Боже отец наших" (см. в конце 2-Пар.).

А потом:
     - Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молимтися, Господи, услыши и помилуй.

Это прошение заимствовано из известного псалма, написанного Давыдом в свидетельство его раскаяния в грехах.

Таким началом Церковь хочет внушить нам покаянный дух Манассии и царя Давыда, чтобы обрести сугубое помилование.

Особое прошение возносится здесь "о творящих милостыню, о здравии и спасении".

Следует внимать этому прошению, чтобы удостоиться особого моления Церкви.

Затем приносится (аще ли будет об усопших приношение) молитва за усопших, дабы и они не были оставлены милостию Божией.

И читается ектения об оглашенных.

Мы сказали, что "оглашенным" позволялось слушать литургию только до "Херувимской". Теперь наступило им время "выйти" из храма, но перед этим христианская любовь возносит о них особую молитву.

     - Помолитеся, оглашеннии, ко Господу... - начинает диакон, приглашая молиться о себе самих оглашенных, а затем призывает и верных молиться о своих еще не просвещенных крещением братиях: "Вернии, об оглашенных помолимся...".

"Да Господь помилует их", "Огласит их словом истины", т.е. изольет истину в сердца их ⁽³⁾.

     - Открыет им Евангелие правды, - научит их, посеет в них семена Евангелия ⁽⁴⁾.

Соединит их окончательно со святой Церковью.

Почему, спрашивается, сохранилась эта ектения, когда "оглашенных" уже не бывает в Церкви?

Да, их не бывает или бывает мало и редко, но "оглашенных" много на стороне.

Это - все слепые и немощные, близкие к ограде церковной и не имеющие сил войти в нее.

И мы, по заповеди апостола, "сильнии должны немощи слабых носити" (Рим. 15), обязаны молиться, чтобы вошли в храм стоящие близ него (например, наши братья, окормляемые бегствующим священством).

Да и для нас самих не совсем лишена значения молитва об "оглашенных".

Она должна заставить очень задуматься нас, именующихся верными.

Мы допущены к святейшей литургии - верные, нам дозволяют видеть то, что ангелы зрят со смущением и ужасом благоговения, но стоим ли мы этого?

Брачна ли одежда души моей, не стою ли я того, чтобы, как одетого в небрачную ризу на браке Цареве, меня выкинули из святого места Божия во тьму внешнюю?

Наши уши уже просвещены Евангелием, оглашены им, но "оглашено", просвещено ли сердце?

Принят ли Христос в душу и жизнь?

Не хуже ли мы "оглашенных": они еще не вполне познали Христа, а мы познали, приняли, крестились и затем изгнали из души и жизни.

После молитвы (возгласа) священника о тех же "оглашенных", о том, чтобы Господь удостоил их бани паки бытия", т.е. крещения, диакон возглашает: "Оглашеннии, изыдите".

И затем приглашает верных, только верных: "Елико вернии. Паки и паки (опять и опять) помолимся Господу". "От слов этих содрогаются все, чувствующие свое недостоинство, - пишет Н.В. Гоголь. - Взывай мысленно к Самому Христу, изгнавшему из храма Божия продавцов и бесстыдных торгашей, обративщих в торжище Его святыню, каждый предстоящий старается изгнать из храма души своей плотского человека, оглашенного, неготового присутствовать при священнодействии и взывает к Самому Христу, чтобы воздвигнул в нем потаенного сердца человека, верного, причисленного к избранному стаду, о котором сказал апостол: "Язык свят, люди обновления, камение, зиждущееся в храм духовен", причисленного к тем истинно верным, которые присутствовали при литургии в первые века христианства, которых лики глядят теперь на него с иконостаса. Объемля их всех взорами, призывает он их на помощь, как братьев, молящихся теперь на небесах, да молитвами своими воздвигнут в нем истинно верного, ибо предстоят священнейшие действия. Начинается литургия верных".

Литургия верных

Великая Херувимская песнь открывает святую мистерию (таинство) литургии в собственном смысле.

     Песнь херувимская, что с ней сравнится? Она потрясает:
     Небо и землю, и моря, и тартара мрачные своды.
     Страшное таинство зрится тогда: слетаются хоры
     Ангелов, грозных архангелов и херувимов премудрых
     И огнезрачных, любовью горящих к творцу серафимов;
     Лица крылами закрыв, они вопиют: "аллилуия"
     Трепетно ниц упадите и с теплой верой молитесь...

Херувимская песнь установлена во время царя Иустина (в VI веке).

Собственно песнь херувимов составляют последние слова песнопения: "Аллилуия"... Остальная часть Херувимской - наставление, с какими чувствами нужно петь песнь херувимов.

"Иже херувими тайно образующе..." и т.д., т.е. мы, которые теперь таинственно изображаем херувимов (сопровождающих Царя Христа) и приносим трисвятую песнь (в дар) Животворящей Троице, отложим, бросим всякую тревогу и заботу о житейском, чтобы подъять вместе с священнослужителями Царя всех, Которого в святых Дарах невидимо несут ангелы.

"Дароносима ангельскими чинми". Славянский перевод не соответствует теперешнему греческому тексту, но если даже предположить изначальность того текста, то все же здесь не ошибка невежественного переписчика, который будто бы написал "дароносима" вместо "дориносима" (носимого на копьях), как уверяют синодские толкователи, а сознательное изменение.

Греческое слово δoρυφoβoυμενoζ в теперешних Служебниках у Симеона Солунского действительно значит "носит на копьях" и δoρυφoβoυμενoν нужно перевести - "носимого на копьях".

Образ этот, может быть, взят из обычая поднимать на щитах выше копий вновь избранного императора или от свиты копьеносцев, всегда сопровождающих царя.

Однако совершенно ясно, что смысл слова, в объяснении которого, кстати сказать, у трех толкователей и три разных толкования, не может быть ясен богомольцам и потому совершенно разумно речение изменено в "дароносимаго", т.е. "носимого в святых Дарах".

Возможно, что и первоначальный текст был δωρoμφερoυμενoν - дароносима.

Между первой и второй частью Херувимской совершается ВЕЛИКИЙ ВХОД, торжественный момент, Царь славы идет "заклатися и датися в снедь верным".

Место ли в эту страшную минуту житейским "печалям", заботам и мыслям?

"Да молчит всякая плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом и ничто же зем помышляет", - как поется в Херувимской на литургии Василия Великого в Великую субботу.

Порядок великого входа, конечно, известен читателю.

Диакон кадит святую трапезу, алтарь, иконы и предстоящих. Священник читает про себя молитву о том, чтобы Господь очистил душу и сердце его недостойного священнослужителя, дерзающего приближаться и служить Царю славы, служить Которому страшно и самим небесным силам.

Затем, после исхождения "Даров", возлагает на правое плечо диакона воздух, а на главу его - дискос; берет потир и выходят оба на амвон. Вперед идет свещеносец.

     - Всех вас да помянет Господь Бог во царствии своем, - возглашает священник и т.д.

Что знаменует собой великий вход?

В толковании Симеона Солунского написано:

"Сие торжественное сопровождение Даров означает имеющее быть в кончину века пришествие Спасителево, когда явится Он со славою" (Число 45, книга о храме).

Но далее, объясняя значение "воздуха", несомого диаконом, он продолжает:

"Этот воздух образует обнаженного и мертвого Исуса, препровождаемого к Боголепному погребению".

Кажется, лучше видеть в перенесении Даров именно шествие Господа на страдания и последующее несение Его на погребение.

"Умные силы, - пишет св. Герман в "Тайно зрети вещей церковных", - созерцая в пении Херувимской перенесение честных Даров, образующих тело Господа Исуса, с краниева (лобного) места до гроба - с нами поют невидимо: аллилуия, посему и при выносе Даров священник и народ молятся молитвой разбойника "на краниевом месте":
     - Всех вас да помянет Господь Бог во царствии своем. - И по перенесении читается в алтаре: "Благообразный Иосиф со креста снем" и т.д., т.е. молитва погребения.

Как стоять христианину во время Херувимской?

Мы изображаем херувимов, значит, им и подражать должны.

Как они, мы должны подняться мыслью к престолу Царя Славы и, благоговейно созерцая страшное шествие Господа на вольное страдание, мысленно пасть ниц перед Господом, в трепете любви, ужаса, восхваляя Его Славу и Любовь.

Если же нам не под силу подняться до духовного состояния "умных сил", зрящих лицом к лицу великую тайну и в ужасе закрывающих лица свои, то у нас есть иной пример для подражания.

Это разбойник благоразумный, у креста обретший себе спасение. Видя Господа, идущего на страдания, мысленно созерцая Его на кресте, скажем, как разбойник:

"Господи, грешны мы и недостойны, чтобы кровь Твоя пролилась за нас, но помилуй, "помяни мя Господи, егда приидеши во царствии Твоем".

     - Яко царя всех подъемлюще, - заканчивает клир, когда священник ставит Дары на разостланный литон.

Врата Царские затворяются, как бы врата гроба.

Завеса задергивается: камень привален к гробу и "кустодия" приставлена к нему.

Диакон, выходя на амвон, возносит новую цепь молений, уже не похожих на прежние (просительная ектения).

     - Дне всего совершена, свята, мирна и безгрешна у Господа просим! - взывает диакон.

И, молясь о таком дне, собрание молящихся, соединяясь с хором поющих, взывает от сердец: "Подай, Господи!"

     - Ангела мирна, верна наставника, хранителя душам и телом нашим у Господа просим!

И, молясь об ангеле, все восклицают: "Подай, Господи!"

     - Милости и оставления грехов и соблазнов наших у Господа просим. Молясь слезно о помиловании, все восклицают: "Подай, Господи!"

     - Добрых и полезных душам нашим и мира мирови у Господа просим!

     - Прочая лета живота нашего в мире и покаянии скончати у Господа просим.

И народ, прося доброго и святого конца остальных годов жизни нашей, молит: "Подай, Господи!"      - Христиански кончати живот наш, бесстрастныи и непостыдныи, мирныи и добрыи ответ, еже на Страшнем суде Христове, просим.

Т.е. просим смерти (когда будет на то воля Божия) непостыдной, освобожденной от греха и страстности, в духе покаяния и доброго ответа Господу на суде Его.

"Подай, Господи!".

Алтарь все еще закрыт. Священник все еще не приступает к жертвоприношению. Еще много должно предшествовать ему. Священник собирается напомнить о Тайной вечере. Алтарь уже становится горницей, где она совершилась; святой престол - трапезою; весь храм молящихся должен претворить себя в учеников, которые на ней присутствовали. Из глубины алтаря посылает священник собранию приветствие самого Спасителя: "Мир всем!" Ему ответ: "И духови твоему!" Стоя на амвоне, диакон, как было у первых христиан, призывает всех ко взаимной любви словами: "Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы..."

Нельзя исповедовать Бога без любви к ближнему.

Бог - любовь и познается любовью. Как можешь "любить (и исповедовать, и знать) Бога, Которого не видишь, если не любишь брата, которго видишь"?

Поэтому-то и призывает церковь, для достойного исповедания Господа (в Символе веры) возлюбить друг друга. В знамение любви в алтаре священнослужители совершают лобзание мира, с теми самыми словами, какими меняемся мы с священнником, принимая его благословение:

     - Христос посреди нас.

     - Есть и будет.

В древности лобызались и все верные: "мужие - мужей и жены - жен" ⁽⁵⁾. Обычай упразднился до IV века ⁽⁶⁾. Теперь мы мысленно должны дать друг другу святое лобзание. Мысленно примириться со всеми братиями своими здесь и там, за стенами храма, и слиться с ними душой в любви.

"По тому и узнают, что вы Мои ученики, ежели будете иметь любовь между собою" (Ин., 13:34, 35).

Да будет меж нами любовь, хотя бы в эти святые минуты, чтобы не касалось нас обличающее слово Златоуста!

"Ныне, - писал Златоуст, - церковь уподобилась жене, лишившейся третьего благоденствия. У всех была одна душа, одно сердце. А ныне ни в одной душе никто не видит того единомыслия, но везде вражда. Предстоятель просит мир всем, а мира нет".

Пусть будет мир хоть здесь, перед Лицом Господа.

     - Двери, двери, мудростию вонмем.

В древности эти слова относились к привратникам, которые должны были охранять двери, чтобы никто не входил и не выходил в святые минуты великого жертвоприношения.

Чтобы особенно не проник кто из неверных. Теперь этими словами диакон призывает охранять "двери сердца" и души, чтобы нечистая мысль или чувство не осквернили душу в минуту, когда мы перед Богом хотим исповедать веру свою.

"Да заключатся противнику перси и Единому Богу отверзты да будут. Да не попустим внити внутрь врагу во время молитвы" (Св. Киприан).

Клир поет "Верую"

И отдергивается завеса врат церковных. Любви и вере открывается тайна.

Символом веры оканчивается приготовление к святому возношению.

     - Станем добре, станем со страхом, вонмем святое возношение во смирении приносити.

С трезвенной и доброй душой будем внимать великой тайне, - призывает диакон.

(Принесем Господу) "Милость, мир, жертву и пение", - отвечает хор, т.е. народ.

Иерей посылает из алтаря к народу апостольское приветствие: "Благодать Господа нашего Исуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами!" И ответствуют ему на то все: "И со Духом Твоим!" И алтарь, изображавший вертеп, или пещеру Рождества Христова, теперь уже горница, в которой была уготована вечеря. Престол, представлявший гроб, теперь уже трапеза, а не гроб.

Священник возглашает: "Горе имеем сердца!"

И каждый из стоящих в храме, помышляя о том, что имеет совершиться, что в эту минуту Божественный чистый Агнец идет за него заклаться, Божественная кровь Самого Господа готова пролиться в чашу, в его очищение, и все небесные Силы, соединясь с иереем, о нем молятся, - помышляя о том и стремясь сердцем от земли к небу, от тьмы к свету, восклицает за всеми: "Имамы ко Господу!"

Мы возвысили свои сердца к Господу. К Его престолу, когда говорим эти слова вместе с клиром.

Подумаем, как страшно это слово.

Правда ли, что сердце наше у Бога, не лжем ли мы перед лицом св. тайны?

Не в другом ли месте наше сердце, там, в суете мирской, среди мишурных "сокровищ" мира?

Бог ли в эту минуту наше единое сокровище?

Если нет, то и слова наши "имамы ко Господу" лживы.

"Где сокровище ваше, там и сердце ваше", - говорит Евангелие.

     - Благодарим Господа, - возглашает священник, т.е. по переводу с греческого: "Будем совершать евхаристию: таинство благодарения".

     - Достойно и праведно - есть поклонятися Отцу и Сыну, и Святому Духу, Троице единосущной и нераздельной.

Священник тайно читает молитву, где восхваляет Господа, удостоившего верных своих принять от рук их службу сию, когда ему предстоят тысячи архангелов тьмы (десятки тысяч) ангелов, херувимы и серафимы шестикрылые многоочитые.

     - Победную песнь поюща и вопиюща, взывающа и глаголюща ("Воспевая вопия, взывая и глаголя победную песнь").

Последние слова священник произносит вслух и в ответ ему - изнутри храма - гремит песнь серафимов, открытая пророку Исайи:

     - Свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и землю славы Твоея.

И песнь отроков, встречающих Господа, идущего В Иерусалим:

     - Осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне.

Глубоко проникновенно изображает этот момент в своем стихотворении св. Григорий Богослов:

     - Осанна в вышних, - поем мы, встречая с серафимами своего Царя.

"Вознесись теперь на серафимскую высоту. Ты можешь, если захочешь", - говорит Златоуст.

Да, можешь!

"Припомни только и собери в памяти своей все прекраснейшее, что видал ты на земле и чем восхищался, и представь себе только то, что потому было оно прекраснейшее, что было некое отражение великой небесной красоты, мелькнувший край одной только ризы Божией, и вознесется душа твоя сама собой к источнику и лону вечной красоты, и воспоет победную песнь, повергаясь вместе с серафимами, перед вечным престолом Всевышнего".

Священник тайно молится, вспоминая святую сионскую вечерю, когда Господь в нощь, в ней же "предаяшеся, паче же Сам Себе предаяше за мирский живот, прием хлеб святыми своими и пречистыми и непорочными руками, благодарив и благословив, освятив, преломь, даст святым своим ученикам и апостолам".

И затем возглашает вслух слова Господа, которые Он "рек", преломляя хлеб:

     - Приимите и ядите, се есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов.

     - Аминь! - возглашает лик - народ.

     - Пийте от нея вси, се есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многи изливаемая, во оставление грехов.

     - Аминь!

Как глаголам Самого Спасителя, внемлет собрание раздающимся из алтаря святым словам. Наступает минута жертвоприношения. Алтарь уже не горница, престол уже не трапеза: он - жертвенник, он - та Голгофа, на которой принес Себя в жертву за нас Сын Божий.

     - Твоя от Твоих, к Тебе приносяще, о всех и за вся, - возглашает священник.

А народ доканчивает:

     - Поем Тя, благословим Тя, благодарим Тя, Господи, молимтися, Боже наш.

То есть, мы не имеем ничего собственного, чем бы достойно могли выразить Тебе, Боже, Отче, благодарность за Твои благодеяния, явленные нам в Единородном Сыне Твоем; потому в знамение нашей благодарности приносим Тебе Твоя, Твои же дары, сей хлеб и сие вино, от Твоих, т.е. из бесчисленно многих Твоих даров избранные, по завещанию Твоего Сына: приносим о всех людях и за все Твои благодеяния. И, принося, Тебя воспеваем, Тебя благодарим, благословляем и молимся Тебе.

В эту минуту совершается величайшая тайна, к какой с ужасом приникают ангелы: хлеб и вино претворяются в тело и кровь Господа.

"Стоит здесь священник не огнь сводя, но Дух Святый, молится он долго, но благодать нашедша на Жертву - души всех воспалити и сребра разженна светлее их покажет" ⁽⁸⁾.

О чем молится священник?

Он молится - благословить, освятить Дары, соделать хлеб самим честным Телом Христовым, Чашу - пречистой Кровью Христовой.

     - Еще приносим Тебе, - тайно молится священник, - это словесное и бескровное служение (т.е. служение жертвы тайнодейственными словами, без пролития крови совершаемое) и просим, и молим, и униженно умоляем: ниспосли Духа Твоего Святаго на нас и на предлежащие Дары сия.

Священник и диакон читают тропарь 3-го часа:
     - Господи, иже Пресвятый Свой Дух в третий час апостолом Своим пославыи.

Перед произнесением освятительных слов: "Сотвори хлеб сей..." - диакон, наклоняя голову и показуя орарем на святой хлеб, говорит: "Благослови, владыко, святый хлеб сей".

И священник, произнося сии слова, благословляет хлеб, т.е. осеняет крестным знамением со словами освящения.

Потом диакон, указуя на чашу, говорит: "Благослови, владыко, святую чашу", - и священник, произнося над ней освятительные слова, благословляет ее, т.е. осеняет крестным знамением. "Благослови, владыко, обоя сия святая", т.е. то и другое вместе, - говорит потом диакон, и священник полагает одно крестное знамение над хлебом и чашею со словами: "Преложи я Духом Твоим Святым".

По благословении как хлеба, так и чаши, диакон говорит: "Аминь"; по благословении обоих, говорит "Аминь" еще раз.

Как совершается тайна преобразования, мы не знаем. В священных сказаниях есть повести о том, как люди неверующие скрывали частицы освященных Даров и потом видели частицу хлеба и вино, претворенными в тело и кровь. Есть подобный рассказ и в упомянутом стихотворении св. Григория Богослова.

К таким рассказам нужно относиться с осторожностью. Не то, что они выдуманы. Возможно, что возмущенная совесть человека, совершившего кощунство, открывала пораженной ужасом кощунства душе страшное зрелище плоти и крови. Но мы, православные, должны знать, что принимаем не частицу Тела Христова, не кусочек плоти, а всего Христа. В каждой частице чудесно дан весь Христос, дарующий в "снедь" Тело Свое и Кровь (как это изображено в стихотворении Григория Богослова).

Как возможна великая тайна претворения?

Неведомо и недоступно это нашей мысли.

Св. Григорий Нисский дает, однако, хорошее уподобление.

"Подумаем об одном, - внушает он, - что такое наша кровь и наше тело?

Ведь и эта кровь не что иное, как хлеб и питие, принимаемое нами, и по воле чудотворца Бога, давшего нам наш организм телесный, претворяющееся в мышцы и кровь.

Неужели Тот, Кто создал человека и дал ему силу, его чудное устройство, не может соделать хлеб и вино плотью и кровью?

Но оставим неведомую тайну, к которой и нельзя подходить иначе, как с ужасом веры. Будем просто веровать, что "хлеб и вино, прежде призывания поклоняемой Троицы, были простые хлеб и вино; по совершении же призывания, хлеб становится Телом Христовым, а вино - Кровью Христовой" ⁽⁹⁾.

"После благословения хлеб уже не образ Тела Господня, не дар, представляющий только вид истинного Дара, уже носит в себе не изображение некое спасительных страданий, как бы на картине, но есть самый истинный Дар, самое всесвятое Владычное Тело, истинно приявшее все оные укоризны, поношения, раны, распятое, прободенное, свидетельствовавшее при Понтийском Пилате доброе исповедание (1-Тим. 6:13), претерпевшее заушение, биение, заплевание, вкусившее желчь. Подобным образом и вино есть самая Кровь, истекшая из прободенного Тела. Это - те плоть и кровь, которые соединены Духом Святым в одно Тело, рожденное от св. Девы, погребенное. воскресшее в третий день, восшедшее на небеса и сидящее одесную Отца" ⁽¹⁰⁾.

Диакон становится с правой стороны престола, вея веялом, в подобие серафимских крыл, над святыми Дарами. Священник же, помолившись втайне, дабы всем предстоящее Тело и Кровь Христа были в умовение души, в оставление грехов, во исполнение Царства Небесного, в дерзновение ко Господу, а не в суд и осуждение, приступает к поминанию всех пред Господом, в виду самого Тела и самой Крови Его, и собирает перед Христом всю Церковь Его: и ту, которая еще на земле воинствует, и в небесах пребывающую, поминая всех: от ветхозаветных патриархов и пророков до единого из ныне живущих христиан. Прежде всех других, и особенно (изрядно) именует он Пресвятую Богородицу и в ответ на то воспевает в честь Ее весь лик славословие, которое повторяет за ним вся Церковь: "Достойно есть... сущую Богородицу Тя величаем!"

Вслед за тем поминает иерей, в виду Тела и Крови Господней, Иоанна Предотечу, апостолов, святого, память которого совершается.

Затем поминает усопших и живых. Он молится за всех, начиная с того града и с того града и с того храма, в котором молятся предстоящие, и объемля молитвой своей всякий город, всякую страну и всех верою живущих в них, страждущих, плененных, молясь в то же время о спасении их; молится о плодоносящих и добротворящих во святых церквах и о поминающих убогих; молится (в литургии Василия Великого) вообще о всех людях, в каком бы состоянии и где бы они ни находились, о добродеющих, чтобы они еще более утвердились в добре, о злотворящих, чтобы они перестали творить злое и, принесши искренне покаяние, всем сердцем обратились к добру; молится поименно и за всех тех, за которых просили его особенно в тот день помолиться; молится, наконец, и за тех, которых позабыла его молитва.

И безмолвным молением, соединясь с молением втайне своего пастыря, молится весь народ.

"И даждь нам едиными усты и единым сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веком! (Аминь). И да будут милости Великаго Бога и Спаса нашего Исуса Христа со всеми вами", - возглашает священник. Ему ответствуют: "И со духом твоим!"

И диакон в ектении молится "о принесенных и освященных честных Дарах", чтобы "Человеколюбец Бог наш, прием я во святыи, пренебесныи и мысленныи свой жертвенник, в воню благоухания духовнаго", ниспослал благодать и дар Святаго Духа.

А затем молится, как в обычной просительной ектении.

Ектению кончает священник возгласом: "И сподоби нас, Владыко, неосужденно (не в осуждение себе) смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца, и глаголати (говорить)".

Что говорить?

     - Отче наш иже еси на небесех... - поет хор.

Эту молитву рассмотрим повнимательнее.

"Отче наш...". Господь учит говорить: Отец наш, а не Отец мой.

Этим Господь внушает нам, что христианин должен молиться не один, не за себя только, а за всех вместе.

У всех нас один Отец - мы братья.

И должны быть "едино душой", "едино в молитве".

Вместе - единым сердцем, просить того, что всем нам нужно больше всего и прежде всего.

О чем же просить?

     - Да святится имя Твое..., - вот первое прошение.

Да будет имя Твое свято... Помоги, Господи, нам жить такой жизнью благочестия, чтобы дела наши прославляли Господа (Мф., 5:16). Чтобы даже неверные, видя нашу братскую любовную жизнь и в семье, и вне семьи, говорили: свята их вера, свят их Господь, если такова жизнь учеников Его.

Сохрани нас от соблазна и греха злых дел, чрез которые хулится имя Божие.

     - Да придет Царствие Твое...

Соделай, Господи, чтобы наши души сделались обиталищем Твоим, престолом Твоим.

Сделай, чтобы не грех царствовал в наших сердцах и наших домах, а Ты, Господи, царствовал среди нас.

Сделай, чтобы и кругом нас было царство мира, любви и правды, а не царство греха и вражды.

Устрой правду на земле, соделай землю - землей праведной.

     - Да будет воля Твоя...

Воля наша испорчена грехом. Нет на земле правды. Законом жизни стала вражда.

Соделай, Господи, чтобы мы во всем повиновались Твой воле. Чтобы только Твои заповеди были для нас законом.

На небе ангелы никогда не противоречат воле Твоей: соделай, чтобы и мы лучше разумели Твою волю и уразумевали и жили по воле Твоей, как ангелы, не нарушая ни в чем заповедей Твоих.

     - Хлеб наш насущный...

Мы молим у Господа необходимого для телесной жизни нашей, прежде всего хлеба - пищи, без которой не можем жить.

Просим только на нынешний день. И просим только "насущного", т.е. необходимого для поддержания жизни, не желая ничего излишнего, ненужного.

Научая молится так, Господь внушает нам не отдаваться всецело заботе о хлебе - о телесной жизни, погоне за хлебом и земными благами до того, что забывается душа, Бог, небо.

"Не пецытеся убо на утрие", - говорит Господь. - Нужно помнить, что не об одном хлебе жив человек.

Нужно просить себе и хлеба духовного - пищи для души.

Поэтому, молясь: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь", - будем молиться и о том, чтобы Бог дал нам того хлеба, каким душа жива - "слышания слова Божия".

И вечного - до конца жизни нашей - причащения святых Тайн Тела и Крови Господней.

Это хлеб жизни - тот хлеб, посланный с неба, который дает жизнь вечную.

     - И остави нам долги наша...

Долги - это наши грехи.

Мы созданы на дело Божие. Господь дал нам жизнь, дает пищу и кров, сохраняет нас от бед. Он отдал кровь совю за нас.

Но в благодарность Ему мы должны исполнять Его заповеди, делать дела благие. Это наша малая уплата нашего великого долга.

Если мы не делаем добра, мы не только в долгу у Господа (нам никогда не уплатить Ему за то, что Он сделал для нас), мы злостные банкроты, отказывающиеся платить и то, что можем.

И потому мы всегда должники.

И должны просить Его, чтобы Он простил нам неоплатно, постоянно растущий долг.

Но Господь прощает только тем, кто сам прощает ближним своим их маленькие долги, обиды нанесенные.

"Если не прощаете друг другу прегрешений ваших, и Отец Небесный не простит вам".

Поэтому, подумаем, простили ли всем обидевшим нас.

Оставили ли им их долги? Если нет, то смеем ли мы ждать прощения?

Можем ли даже читать молитву Господню лживыми устами?

Смеем ли "неосужденно - не в суд себе - звати" Отца нашего, иже на небесах?

Господь в притче евангельской готов простить своему должнику 10000 талантов.

Но когда Он узнает, что должник Его немилостиво требует 100 динариев от своего должника, Он заключает немилостивого в тюрьму, пока тот не заплатит последний кодрант (грошь)!

     - И не введи нас во искушение...

Мы молим, чтобы Господь не посылал нам искушения большего наших сил.

Помог нам победить искушения нашей испорченной грехом плоти и соблазны диавола, желающего склонить нас к злу, к греху.

Молим, чтобы Господь дал нам свою благодать, свою всесильную помощь для борьбы с внушениями злой нашей совести и врага нашего спасения диавола.

     - Избави нас от лукавого, - заканчиваем мы молитву.

Молим, чтобы Господь оберег нашу душу от зла и виновника зла - диавола.

Чтобы Он направлял к добру нашу волю избавил от временных и вечных мук - достойной кары и необходимого следствия греха.

"Мир всем!"

"И духови твоему".

Священник втайне благодарит Господа за Его милости. Молит Его милостиво посмотреть на людей, преклонивших пред Ним главы своя, и послать всем нужное: помощь плавающим, путешествующим; здоровья - болящим. "Благодатию и щедротами и человеколюбием Единородного Сына Твоего, с Ним же благословен" и т.д.

Последние слова произносятся вслух.

"Вонмем", - будем внимательны.

Завеса задергивается для приобщения иереев. Из глубины алтаря исходит глас иерея, подъемлющего святый Агнец: Святая Святым! Вся церковь верных содрогается от слов, возвещающих, что нужно быть святым, дабы принять в себя святыню, и ответствует ему: "Един свят, един Господь Исус Христос, в славу Бога Отца, аминь".

Диакон уходит в алтарь для приобщения. Воспевается вслед за тем так называемый причастен, - стих, избранный из псалмов и усвоенный дню.

Не стану описывать причащения священнослужителей: эта часть не касается мирян.

Напомню мирянам, что в эти минуты они особенно должны "собрать свою душу" в молитве - Господь близко.

Он идет, чтобы предложить в снедь Тело и Кровь Свои.

Вот снова отверзаются двери - в знамение того, что само Царство Небесное открыто нам Кровью Господней. Диакон торжественно зовет: Со страхом Божиим и верою приступите!

В виде святой чаши, износимой диаконом в сопровождении сих слов, изобразуется явление Христа воскресшего и исход Его.

Грядет Господь воскресший, победивший смерть.

Приступите!

Как прискорбно, что, точно в пустыне, звучат теперь радостные призывающие слова.

Если не пост, то никто не дерзает, кроме малых детей, приступить к св. чаше.

Как в пустыне... Да!

"О времена! о нравы!" - вопиял еще св. Златоуст в свое время, жалуясь на нашу обыкновенную неготовность приступить к св. чаше: "Напрасно каждый день приносим мы жертву бескровную; напрасно предстоим у св. престола; никого - причащающихся, никто не желает вкусить источника бессмертного" ⁽¹¹⁾.

Но если уже мы не можем подойти к св. чаше, то, по крайней мере, исповедуем смиренно Господу наше недостоинство...

Господи, Ты зовешь меня каждый день к св. чаше, а я - как камень пред Тобою. Когда-то, когда я подойду к Тебе, и то - как и с чем? Я недостоин, Владыко Господи, да под кров мой внидеши: я весь пуст и нечист, и греховен - вот всегдашний мой ответ на призывный Твой глас, Господи! О Владыко мой и Господи, сподоби любити Тя от всея души моя и от всего сердца моего! и дай мне любовь к святому причащению и святое дерзновение.

Так должен каждый из нас вопиять ко Господу, когда услышит призывный глас: "Со страхом Божиим и верою приступите!"

Причащение совершилось.

Святые Дары унесены на престол.

Священник, кадя их, молится: Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое!

     - Благослови, владыко, - говорит тихо диакон.

     - Благословен Бог наш, - тихо отвечает иерей, передавая дискос диакону и выходя со святою чашей последний раз - в знамение вознесения Господня, - громко заканчивает: Всегда, ныне и присно и во веки веком.

Господь, воскресший и вознесшийся, - всегда с нами, никогда не оставляет своих учеников... Вечно Его пребывание в Церкви, вечна Его литургия.

После этого и чаша, и дискос относятся вновь на боковой жертвенник, на котором совершалась проскомидия, который изобразует теперь уже не вертеп - место рождения Христова, но то верховное место славы, куда вознесся Сын Божий по совершении спасения рода человеческого.

Вся церковь, предводимая поющим ликом, соединяет свою молитву в одно торжественно-благодарное пение:      - Да исполнятся уста наша пения Твоего, Господи, яко да поем славу Твою, яко сподобил еси нас причаститися святым Твоим Божественным бесмертным и животворящим Тайнам.

Диакон произносит благодарную ектению.

     - С миром изыдем... Господу помолимся.

Да благословит нас Господь в мире духовном идти в домы своя.

     - О имени Господни, - отвечает народ.

С именем Господним на устах и в сердце.

И после заамвонной молитвы, где испрашивается благословение Божие на всех и милость Божия ко всем надеющимся на Бога, иерей выносит народу "дору" - те просфоры, от которых были отделены и изъяты частицы. Это делается в память древнего обычая, так называемых "агап" - трапез любви, исполнявшихся христианами первых времен. "Всяк, приемлющий просфору, да приемлет ее как хлеб от того пиршества, за которым Сам Домостроитель мира беседовал с людьми своими, и да вкушает благоговейно, представляя себя окруженного всеми людьми, как нежнейшими братьями своими".

Еще в IV веке многие христиане стали уклоняться от участия в вечере Господней. Сурово обличал таких Златоуст.

"Всяк не причащающийся святых Тайн, - говорит златословесный учитель, - бесстыден и срамно стоит. Кто недостойным себя считает приступить к святому причащению, того и очи недостойны зреть совершение этого таинства, того уши недостойны и слышать об этом таинстве" ⁽¹²⁾. Но зло не прекращалось. Преемники св. Златоуста необходимостью убеждены были сделать снисхождение к немощам человеческим и дать позволение всем христианам стоять по примеру кающихся (так называемых "стоящих с верными") при совершении литургии без причащения. Святые отцы уверены были в беспредельной любви и милости Господа, Который не отвергает и одного молитвенного нашего вздоха, и одного доброго чувства, и одной капли слезы нашей; а с другой стороны, понимали, что благоговейное и претрепетное слушание Божественной литургии может приносить немалую пользу человеку; и чтоб неудостоившиеся причаститься святых Тайн не отходили домой из церкви без видимого дара освящения, для этого ввели антидор. Остатки той просфоры, из которой на проскомидии изъят был Агнец, они раздавали народу; но так как этих остатков становилось недостаточно, то прибавляли к ним и от других просфор. Вместо освященных Божественных Даров, вместо Пречистого Тела и животворящей Крови Христовой немощные из христиан сподоблялись вкушать "антидоры".

Да будет же нам в освящение и этот малый дар - замена великого и палящего.

 

 

Положив "начал", христиане мирно расходятся по домам.

А там, дома, ждут благодати из храма. Там светло и уютно не по-будничному: принесемте же всегда с собой из храма от святой литургии частичку Христова тепла и любви.

Да будет хоть этот день наш мирен.

Шесть дней мы в суете и грехе. Пылью и мусором покрывается душа. Св. литургия вырывает нас из сырой паутины греха, переносит "до пределов неба".

Постараемся сберечь и по приходе домой теплоту духа, какую дал храм.

О, если бы в нас оправдались слова Гоголя о значении литургии!

Для человека, освященного литургией, "заповеди Христовы становятся исполнимы. Иго Христово благо и бремя легко".

По выходе из храма, где он присутствовал при Божественной трапезе любви, он глядит на всех, как на братьев. Принимается ли он за обыкновенные дела свои в службе или в семье, где бы то ни было, - сохраняет невольно в душе своей высокое начертание одушевленного любовию обращению с людьми, принесенное с небес Богочеловеком. Если видит просящего помощи, сердце его более, чем когда-либо, располагается помочь. Если он неимущий, благодарно принимает малейшее даяние и никогда с такою признательностью не молится он о своем благодетеле. И все, прилежно слушавшие Божественную литургию, выходят кротче, добрее в обхождении с людьми, дружелюбнее, тише во всех поступках.

Литургия нечувствительно строит и создает человека, и если общество еще совершенно не распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная литургия, напоминающая человеку о святой небесной любви к брату...

И потому поистине несчастны те, кто отказался от литургии, - соблазненные дьявольской мыслью, будто антихрист мог победить Христа и похитить вечное сокровище - литургию.

Эти люди крадут у себя единственное сокровище, которое делает и эту жизнь переносимой и возможной, и "там", за гробом, готовит вечные кровы.

 

 

---

 

1 Перевод: "Во смирении Его суд взятся" (Уничижение Его было так велико, что даже не было над Ним праведного суда). "Род же Его кто исповесть. Яко вземлется от земли живот" (Кому понять Его Божественное происхождение, когда вот он умирает, как простой человек).
назад

2 Сейчас - о стране (державе) "нашей Российстей". - Ред.
назад

3 Злат. 2 беседа на 2 посл. к Кор., стр. 45 по изд. 1843 г.
назад

4 Там же. С.47.
назад

5 Пост. апост., кн. VII, глава 3.
назад

6 См. лаод. соб., пр. 19.
назад

7 Претворение хлеба и вина св. Григорий относит, однако, не к этому моменту, а к более позднему.
назад

8 Златоуст. "О священстве". Гл. III. Числ. 4.
назад

9 Кирилл Иерусалимский. Тайноводственные поучения V. Гл. VII.
назад

10 Никола Кавасил, гл. XXVII.
назад

11 Златоуст И. Беседа 3-я на посл. к Ефес.
назад

12 Златоуст И. Беседа 3-я на посл. к Ефес.
назад

<< назад на "КНИГИ"